Клюв зверя приоткрылся, мне показалось, что он сейчас броситься на меня. Но вместо этого мифическое создание проклекотало:

— Держись крепче.

Грифон повернулся спиной. Я вскочил на него верхом. Получилось, как-то грубо и неуважительно, но я ведь не грифоний наездник. Зверь повернул ко мне голову:

— Не вырони яйцо, иначе я сброшу тебя на скалы!

Огромные крылья распахнулись, грифон шагнул со скалы, и мы камнем устремились вниз. Я ухватился одной рукой за перья, судорожно сжимая второй округлое яйцо. Ветер выбивал слезы из глаз. Сквозь них я видел приближающуюся землю, зеленые лица, обращенные вверх, распахнутые в крике рты. Еще мгновение и новый взмах белоснежных крыльев поднял нас вверх. Снова взмах, и мы поднялись еще выше. Внизу раздались гортанные крики, голоса гоблинов были полны разочарования.

Грифон летел тяжко. Я чувствовал это по напряжению его мышц и тяжелым взмахам крыльев. Сквозь шум воздушных потоков, я различал напряженное дыхание зверя. Надеюсь, гоблины недалеко уволокли Олету, наш полет не мог быть продолжительным.

Поднялись мы невысоко, но этого хватило, чтобы я смог оценить происходящее. Неведомая мне, но явно враждебная армия все еще маршировала по равнине. Отсюда, сверху, она уже не казалась бесчисленной, как со склона горы, когда я впервые увидел вражеское войско. В долинах шастали передовые отряды из гоблинов, ящеров и волкодлаков.

Вот и тот перевал, по которому мы с Олетой так и не смогли пройти. За ним я увидел, как равнина, широким клином, врезается в неприступные скалы. Мне показалось, что вдали, в мутной паволоке, я разглядел крепостные башни. Бастион! Я должен добраться до него и предупредить о нашествии, зудела память эльфа. Доберусь. Но сначала надо выручить симпатичную эльфийку, до которой, тебе, о суровый Охренуэль, не было и дела.

Грифон заклекотал, обращая на что-то мое внимание. Я начал пристально всматриваться в то, что творилось прямо под нами. Сначала я ничего не увидел, кроме скал, каменистой земли и чахлой растительности. Но затем! Это зрелище было одинаково притягивающим и отталкивающим. Невозможно отвести глаз от совершенного тела Олеты. И невозможно не содрогнуться от того, что собирались сделать с ней зеленые твари.

Гоблины содрали с нее одежды, поставили на колени и привязали к торчащему камню, с изъеденной ветрами верхушкой. Я видел, как веревки врезались в тело, а белая кожа покраснела от хлестких ударов. Худощавые нелюди устроили вокруг нее какую-то дикую пляску. Они кривлялись, что-то выкрикивая гортанными голосами и срывая с себя скудные одеяния. Их намерения были ясны.

— Садись ближе к ним! — прокричал я грифону, стараясь силой голоса преодолеть шум ветра.

Описав круг, зверь начал снижаться. Болтаясь на его спине и отчаянно хватаясь за перья, я успел разглядеть, как гоблины уже начали лапать Олету.

Появление чудного зверя оторвало гоблинов от их добычи. Они изумленно смотрели, как величественный небесный зверь опускается на землю, а на его спине, с обнаженным мечом в руках, восседает эльф. И лицо этого эльфа не предвещает ничего хорошего.

В одно движение я соскочил со спины грифона, оставил яйцо у его ног и бросился к гоблинам. Их было шестеро. Взмах, и один из них рухнул с разрубленным черепом. Колющий сверху вниз, и острие пронзило зеленую башку под самой челюстью. Еще раз рубящий и третий противник покатился по земле в одну сторону, а его рука в другую.

Остальные схватились за оружие, но поздно. Гунальф, боевой эльф, уже почувствовал вкус крови и ярость битвы. Взявшись за рукоять меча двумя руками, я дважды рубанул первого, подбежавшего ко мне гоблина. Другой бросил в меня копье, но трясущееся руки подвели его, и оружие пролетело мимо. Зато я, в один скользящий шаг, оказался рядом с ним и ударом сверху вниз отправил его в местный аналог ада. Если, он есть, конечно.

Последний бросился наутек, но я догнал его в два огромных прыжка. Когда зеленое тело рухнуло в пыль, я обернулся к Олете. «Тебе идет!», — хотел сказать я, но сдержался. Вместо этого я разрезал путы и помог эльфийке встать на ноги.

Ее лицо покраснело, но оставалось спокойным. И нет, как мог бы подумать, какой-нибудь маленький извращенец, ситуация вовсе не доставляла ей неизведанного тайного удовольствия. Взгляд Олеты исходил холодным бешенством. Она знала на что шла, когда сунулась в эти гиблые земли. Но и ничего спускать обидчикам не собиралась.

Подобрав с земли узкий кинжал, она подошла к раненому, однорукому гоблину. Тот захрипел, попытался подняться. Обнаженная Олета встала над ним. Сейчас, в ореоле солнечного света, ненадолго пробившегося сквозь серые облака, она походила на воплощение неотвратимого возмездия. Присев рядом, эльфийка одним махом вогнала клинок в грудь поверженного противника.

Олета подошла ко мне, на ходу собирая обрывки собственной одежды. Из всех одеяний на ней осталось только украшение, похожее на ошейник с пятью белыми жемчужинами — символом ее ранга. Непроизвольно я прикоснулся к своим жалким двум жемчужинам, висящим на шее.

Кое-как прикрыв наготу и разыскав свой меч, Оленька сказала:

— Спасибо, ты спас не только мою жизнь.

— Надеюсь, Священный Свет оценит это, — усмехнулся я. — Но пока похоже, он смотрел в другую сторону.

Она недовольно поморщилась. Видимо, иронизировать над Священным Светом, у эльфов не было принято.

— Как ты оказался здесь? — спросила она.

Грифон, кстати, исчез. В пылу боя я даже не заметил этого.

— Помог один полупернатый друг.

Поймав ее непонимающий взгляд, я догадался, что грифона она не видела. А может быть никакого грифона и не было? Я взглянул на то место, где небесный зверь высадил меня. К моему удивлению там