Козлевича. Якунин, впрочем, выглядел совершенно безмятежным.

– Я без тени сарказма говорю, – заверил он. – Вы знаете, лингвистика – типично женская профессия, как мне кажется. По крайней мере, такой красивой женщине, как вы, она придает дополнительное изящество.

– А если бы я готовилась к защите кандидатской по кибернетике и вычислительной математике? – Саша невольно вспомнила Тайку. При всем ее четком уме и совсем неженской профессии назвать ту неизящной никому бы в голову не пришло.

– Тогда бы я сказал, что ваша профессия придает вам загадочность и таинственность, – собеседник засмеялся и откинул в сторону салфетку. Закончил завтрак. – Не ловите меня на слове, Александра. Я слишком давно в бизнесе, так что не попадусь даже в более изощренную ловушку.

– А вы, значит, бизнесмен?

Впрочем, об этом можно было не спрашивать. Весь внешний вид Якунина не говорил, а кричал о деньгах. Больших деньгах. Очень больших деньгах. Таких, каких Александре Архиповой за всю жизнь не заработать.

– Да. Владелец завода по изготовлению полипропиленовых труб и еще одного завода по производству оборудования для ультразвуковой очистки воды.

– Надо же. Производите добавленную стоимость, – с уважением отметила Саша. – Сейчас все в основном только воздух продают, делая на этом немыслимые деньги. А у вас настоящее производство.

– Продавать воздух я, девушка, не умею. Возможно, тут стоит добавить «к сожалению», потому что рулить заводом – та еще головная боль. И проблемы неизбежны. Но мне нравится. Ладно, если вы уже поели, то я позволю себе попрощаться. У меня дела.

– Да, конечно. Вы и так меня очень здорово выручили, – спохватилась Саша. – Если бы не вы, я осталась бы голодной. Спасибо, господин Якунин. Я тоже пойду. Мне предстоит найти Рябиновую улицу.

– Найдете, – пообещал новый знакомый. – Тут все рядом.

«Интересно, зачем он ходил в деревню? – подумалось вдруг Саше. – Что может понадобиться там гостю охотничьей базы, на которой и так наверняка все есть. Или Якунин бывал тут раньше? Хотя нет, он же сказал, что здесь впервые». По большому счету ответы на все эти вопросы Александры Архиповой совершенно не касались.

Натянув теплую куртку, которую она сняла, зайдя в столовую, Саша вернулась в холл к скучающей за стойкой Марине, где оставила свой чемодан. Женщина бросила на нее взгляд, достаточно суровый из-за небывалой наглости гостьи. Ей же сказали, что посторонних здесь не кормят, а она все равно позавтракала. Не мытьем, так катаньем.

Это было глупо – чувствовать себя неловко из-за подобной ерунды, но Саша все равно чувствовала. Стараясь не смотреть Марине в лицо, она буркнула что-то среднее между благодарностью и «пошли вы все к черту», застегнула куртку, натянула на голову капюшон, прихватила свой чемодан и вышла на улицу.

Солнце уже вовсю заливало бескрайнюю синь неба, в которую упирались лохматые елки, над талыми полями раздавалось характерное хриплое карканье грачей. Вторым голосом свое звонкое «жжю-жжю-жжю» из всех кустов выводили снегири, уже готовящиеся к отлету в дальний лес. Где-то вдалеке, видимо в районе озер, которых в этих местах было довольно много, перекликались между собой трясогузки. Довольно высоко в небе и на большом расстоянии друг от друга летели полевые жаворонки. Их призывный щебет очень походил на задорную песню. Воздух был наполнен птичьими трелями, как всегда бывает ранней весной. Саша вдруг обрадовалась, что приехала сюда в такое нестандартное для путешествий и отдыха время года.

Потянув за собой чемодан, она вышла за ворота охотничьей базы, вернулась к развилке, повернула в сторону деревни, до которой действительно оказалось рукой подать, прошагала по тропке, ведущей к домам, и очутилась у крайнего, довольно большого, но заколоченного двухэтажного, имевшего явно нежилой вид. «Березовая, 1» – гласила табличка на нем.

Так, это основная улица Глухой Квохты. Сюда Саше, если верить пареньку с базы, не надо. Ей следует повернуть направо и дойти до параллельной улицы, которая называется Рябиновой. И там найти пятый дом, а в нем тетю Нюру.

На параллельной улице, оказавшейся у´же, чем Березовая, было совсем сыро и грязно. Из-за тени, отбрасываемой домами, земля здесь просыхала медленнее, и катить чемодан стало совсем невмоготу. Саша примерилась – и подхватила его за ручку. Ничего, ей недалеко, донесет.

К пятому дому она подошла, изрядно запыхавшись. Табличек с названием улиц здесь не имелось, но одноэтажный ладный домик с резными наличниками и разноцветными ставенками был именно пятым, о чем гласила большая цифра, нарисованная ярко-красной краской. Домик казался уютным и веселеньким. Саша вдруг приободрилась, что будет в таком жить.

Отдуваясь от натуги, она втащила чемодан на крыльцо, поискала глазами дверной звонок, не нашла, а потому постучала в деревянную филенку двери, а потом потянула за оловянную ручку, довольно старую.

– Есть кто-нибудь? Можно к вам?

За дверью оказались сени не сени, что-то походящее на летнюю террасу, где стояли ведра с водой, большой бидон и несколько мешков, по виду с мукой и крупами. На круглом столе, покрытом клетчатой клеенкой, лежали две довольно большие свежие рыбины. Как успела заметить Саша, непотрошеные.

Вторая дверь, ведущая в сени из дома, открылась, и на пороге появился мужик, одетый в ватные штаны на подтяжках и толстую тельняшку с начесом. Мужик был лохмат, небрит и достаточно суров.

– Вы кто? – довольно нелюбезно спросил он у Саши. – Вам чего надо?

– Я тетю Нюру ищу. – Александра хотела попятиться, потому что от мужика исходила какая-то смутная физическая угроза. – Мне сказали, что тут можно комнату снять.

Ни за что на свете она не согласится жить с этим товарищем под одной крышей. Даже если за это ей еще и приплатят. Александра все-таки сделала шаг назад и взялась покрепче за ручку входной двери, чтобы успеть убежать, если возникнет такая необходимость. Ее немного успокаивало то, что мужик обратился к ней на «вы», то есть минимальными социальными навыками обладал.

– Комнату снять можно, но дело в том, что я ее уже снял, – сообщил он и, обернувшись, позвал куда-то вглубь дома: – Клавдия Петровна, выйдите на минуточку.

Саше была нужна тетя Нюра, а не какая-то Клавдия Петровна, однако сказать об этом она не успела. На пороге рядом с неприятным типом появилась дородная женщина неопределенного возраста. Ей можно было дать как тридцать лет, так и шестьдесят. На Клавдии Петровне красовался халат в ярких цветах, застегивающийся на животе на молнию, валяные тапки с вышитыми на них красногрудыми снегирями, шерстяные носки разного цвета – один розовый, другой зеленый – и косынка, по замыслу призванная скрыть крупные металлические бигуди на голове, но еще больше их подчеркивающая.

– Вам кого, девушка? – спросила