— Позер, — пробормотала Радка, ни на мгновение не забывая, что Еву нужно называть как мужчину.

— Что? — не расслышала Брехед.

— Я говорю, что он мог сделать клетку сразу на троих и не продолжать битву, — пояснила Радка. — Впрочем, это неважно.

Это и правда было неважно, ведь Ева превратила свою перчатку в раскаленную узкую саблю и сейчас играючи победила второго, лишив его палицы и возможности двигаться. Его подвела кольчуга, под действием магии Евы частично втянувшаяся в землю там, где боец упал. Третьему Ева позволила пару раз ударить мечом по своей сабле, прежде чем, слегка оцарапав его руку, отправить в огненную клетку.

Она подняла свою саблю вверх и резко опустила её, по пути возвращая перчатке обычный вид. Вокруг раздались радостные крики. Кто-то с самого начала болел за одинокого воина, кто-то переметнулся болеть за явного победителя, были тут и те, кто просто рад был хоть какому-то развлечению.

Радослава бросилась к Еве и успела как раз вовремя, чтобы услышать их разговор с Бодмоэлем.

— Получается, ты победил? — всё еще не веря в это, спросил король. Ева только фыркнула. Интересно, а он вообще чего ждал?

— Разумеется, — кажется, Ева тоже удивилась. — Королевство теперь ваше.

— Это и было мое королевство, — занервничал король.

— То второе, оно теперь ваше, — Ева не поднимала забрала и сложно было сказать, что она думает по поводу мыслительных способностей короля.

— А! — обрадовался Бодмоэль и снова скуксился. — А что мне с ним делать? Присоединить я его не могу, между нами королевство моего старшего брата. Впрочем, я всегда могу объявить войну Бинигету!

— Даже не вздумай!— возмутилась подоспевшая Ноан. — Разве я вас такими воспитывала? Воевать с братом!

Бодмоэль поджал губы и сверкнул глазами. Но по лицу его было видно, что он смутился.

— Можете брать какую-то часть урожая или еще что-то с того королевства, вроде как они вам должны будут, — предложила Ева со скукой в голосе. Это её уже интересовало мало. Убедившись, что король крепко задумался об её предложении, она отошла в сторону, освобождая вояк от своих заклинаний.

Тем временем к ним, чуть прихрамывая, подошла высокая женщина. Вытянутое лицо было некрасивым, но её глаза заставляли ненадолго забыть об этом. Было заметно, что она пыталась одеться как можно богаче, но выходило скорее крикливо.

— Королева Грэхет Второй, — представилась она низким грудным голосом.

— О, — Радка не сдержала удивленного возгласа. — Вы женщина? А почему тогда «Второй», а не «Вторая»?

Красивые глаза Грэхет сузились, она словно пыталась понять, достойна ли Радка того, чтобы ей отвечать. Непонятно было, что она решила по поводу самой Рады, но до ответа снизошла.

— Мой отец всегда считал, что править должен король, — произнесла она высокомерно. — Но завести еще законных детей не удосужился. Всё полагал, что успеет. В крайнем случае узаконит имеющихся бастардов. Не успел, погиб в пьяной драке. То есть, в бою, разумеется. Но законы остались. Поэтому король тут я.

Радослава покачала головой. Страсти какие! Не иначе как Грэхет сама поспособствовала тому пьяному бою. И сейчас остаться без королевства ей было бы совсем несладко. Пострадать от этого могли и они с Евой.

Мысль пришла внезапно. Как там Ева решила проблему?Она тоже так сможет.

— А вы поженитесь, — предложила она королю, который в задумчивости чесал подбородок, пытаясь понять, что выгадать от внезапного прибавления королевства. — Вам же нужна королева. А кто лучше подойдет на роль королевы, чем та, что уже правит королевством?

— Так-то оно так, — уныло согласился Бодмоэль. — Но она что-то не очень.

Последнее он добавил еле слышно, но Радка смотрела в этот момент на Грэхет и видела, как на мгновение сощурились её глаза. Лицо же не дрогнуло. Королева! Как есть королева!

— У неё породистое королевское лицо, — не унималась Радка, теперь уже просто из упрямства решившая поженить королей. Она прикусила язык, чтобы не добавить «посмотрите на меня, а ведь тоже особа королевской крови». Но она была настоящей принцессой, в отличие от этих вчерашних свинопасов. Нет, таким она делиться не собиралась.

— Разве вы не видите? И королевство станет больше. Можете предложить вашему брату поменяться королевствами с Грэхет, и тогда у вас с ней будет одно большое королевство.

Глаза Бодмоэля вспыхнули, но тут же потухли.

— Брат не согласится, то королевство похуже, — пояснил он.

— А вы пригрозите войной, — Радка пожала плечами. — И согласится как миленький, Эван и его воинов раскидает.

— Ма… Ноан будет против, — король неосознанным движением почесал шею.

— А вы ее сделайте наконец вдовствующей королевой и отправьте править в королевство Грэхет вместе с братом, — Радка чувствовала, что чересчур разошлась, но остановить свой язык уже не могла. Слишком долго она старалась говорить аккуратно и думать о каждом сказанном слове. — Негоже королю матери стесняться. Над вами все соседние короли смеются.

— Смеются? — повторил Бодмоэль, стремительно багровея до корней волос. — Так, несите мне свитки. Немедленно!

Радка хотела спросить, где их брать, но, похоже, приказ был адресован не ей. Прошло совсем немного времени, и невысокий мальчуган приволок прямо на луг мешок с узкими, плотно скатанными свитками, а еще кожаный мешочек с чернилами и перья. Судя по виду перьев, они были свежевырванные из гусей. И как мальчишка успел так быстро? Не иначе как опыт. Радка с ностальгией вспомнила яблоневое королевство, где, благодаря магикам, даже в деревнях были книги на настоящей бумаги, хорошие чернила и многие другие блага, казавшиеся когда-то обыденностью. Развернутые свитки оказались плохо выделанным пергаментом, да еще до того узкими и небольшими кусочками, что становилось понятно — это обрезки. Да уж, если король писал на таком, что говорить о простолюдинах.

Тем временем Бодмоэль, не подозревающий о мыслях Радославы, с важным видом накорябал что-то на первом пергаменте. Радка даже с переводческим артефактом не была уверена, что это реальные слова.

— Вот, — потряс король пергаментом, отчего не высушенные как следует чернила, растеклись еще больше. — Приказ о назначении тебя, Слава, моим советником. А то негоже советов поварихи слушаться.

Звучало разумно. И, судя по тому, как перешептывались подданные, писанина короля была просто фикцией. Его указы передавались устно.

А Бодмоэль совсем разошелся. Назначил следующим огрызком пергамента