— Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал… Твое здоровье. — отсалютовав, я приложился к отобранному у деда пойлу.

Все-таки угадал с девизом. Как в воду глядел, блин.

Глава 3: Не первый раз замужем

— Кто?! Я?! Это ты «обосрался», говно безродное! А я лорд! Я навсего… Мне немного…

Мощные кулаки пару раз рубанули воздух, но так и не подсказали рыцарю нужных оправданий, предоставив право отдуваться мне:

— Конечно ты не пугался! Просто тебя подставили. Подлые завистники к славе взревновали и дерьма в штаны подкинули — вот кажется, будто обосрался с испугу.

— Именно! — бесцеремонно вырвав бутылку, Грисби поперхнулся, не успев сделать и глотка. — Что?! Да я тебя в рог загну и…

— В жопу с горя поцелуешь? Я не против, но сначала усы сбрей, а то щекочут…

В третий раз за ночь наблюдать, как под седой щетиной напрягаются скулы, а ладони судорожно сжимаются в кулаки и демонстративно тянутся к ножнам под рваным плащом — было уже не так весело. Хотя, в первый тоже. Как и любой феодал, Куролюб неплохой актер и более-менее способен изобразить праведный гнев, но сегодня выступает как-то без огонька. То ли страх мешает играть роль «властного лорда», то ли я просто привык.

Вернувшаяся в мои руки, бутылка вина — последняя во всем городе, позволила с комфортом дождаться окончания речи на тему: «к седлу пристегну и буду по щебню возюкать пока говно с мозгами не смешается!». По-моему, он это уже обещал… Походу сильно приперло, раз повторяться начал.

Только вот, а с чего вдруг? С чего это вдруг он прибежал в бордель и еще позволяет над ним потешаться? Откуда такой библейский ужас на ровном месте?

— Тебе не хуже моего ведомо «откуда»!

Неграмотный лорд ткнул пальцем в секретер, явно намекая на один из журналов, которым я пытался заткнуть свою дырявую память. На родном языке писал, всяких чебурашек малевал, устав по памяти переписывал и всякое такое. Даже дневник было начал вести, но вспомнив, к чему это привело в прошлый раз, — тут же сжег и растер пепел между пальцами.

Художник из меня еще тот, а потому нетрудно догадаться, что Грисби принял одну из каракуль за свой герб, и решил, будто эта тетрадка посвящена исключительно компромату на него. Вот же самомнение у людей…

— Целую библиотеку о моих тайнах расписал! Будто я не знаю, что ты именно за этим Фальшивку соблазнил!

— А потом догнал, и еще раз соблазнил…

Если уж и есть в этом мире чудеса похлеще демонов с магией, так это невероятная самодисциплина бывшей графини. Вот она, настоящая голубая кровь, белая кость! Двадцать семь лет без мужика протерпеть, это тебе в трон пердеть.

И это с ее-то гиперактивностью! И наклонностями. И характером. И…

— Каждое платье, каждый пояс кошелем угостил! Гвардейцы, служки, пажи — на каждом шагу твоим серебром перезвякиваются! Во все сральники нос сунул! Уж и раньше из стен уши прорастали, то теперь и подавно! Так что нечего пнем прикидываться и невинно вопрошать, с чего бы это мне инспектора опасаться!

Понятия не имею о чем он, ну да хрен с ним. Пусть считает меня дофига умным интриганом — не жалко. Да и выпендриваться меньше будет.

Впрочем, навряд ли Эмбер взаправду завела агентов в замке. Слишком уж рискованно. Если купленного слугу возьмут за жабры, следом на суку вздернут и саму особистку — никакая гильдия не спасет. Их устав строго запрещает соваться в дела феодалов и защищать бедолагу никто не станет.

Сжалившись над пожилым параноиком, чье горло и щеки уже пылали от тщательно выпячиваемого негодования да горделивых речей, я примирительно протянул ему бутылку.

В принципе, не так уж и важно, какие грешки Грисби скрывает. Как говориться, был человек, а статья найдется. Вернее, лорд. В конце концов, этих инспекторов ради того и выдумали, чтобы рога обламывать особо упертым феодалам. В этом мирке инспектор — нечто среднее между единорогом и импотенцией. В смысле, все слышали, но мало кто видел, а кому довелось — не особо-то стремится откровенничать.

В слащавых книжках и спектаклях, с которых «вовсе не фанатеет» Эллис, регулярно всплывает сюжет, когда после всех злоключений и долгожданного воссоединения влюбленных героев, мачеха-разлучница или отчим-растлитель таки наносят сокрушительный ответный удар. И в этот вымучено-избитый момент придворный дурак, городской пьяница или очередной низкорожденный попка-говорун, который всю историю служил комедийным фоном для благородных и блистательных героев, оказывается замаскированным инспектором и берет таки за жопу подлых злодеев. Звучит драматичная мелодия, герои целуются, зрители аплодируют, Эллис плачет, а потом всю ночь раздается симфония из скрипа кровати и хруста офицерских костей.

Короче, черта с два я ее еще хоть раз на представление приглашу!

Впрочем, все эти кривляния актеров на сцене и попытки отыскать упоминания демонов с вампирами на страницах пыльных книг, не прошли даром и теперь мне хотя бы не приходится задавать Грисби тупые вопросы о том, кто такие инспекторы и откуда они взялись.

При упоминании давно издохшей империи, местные почти всегда вздыхают что-нибудь на тему «раньше было лучше!». Этакая имперская булка, которой любят похрустеть независимо от происхождения и титулов. Даже ушастые не брезгуют хрустнуть лишний раз, — даром, что в те времена их за скотину держали. Классика, — отмотай на пяток поколений назад и уж "там-то" было как надо. Не то что "сейчас".

Впрочем, если поглядеть на княжескую резиденцию — местные даже сраный котел отлить не способны, а этот траходром два века стоял и хоть бы хны. Пока бревном не прилетело. Да и канализацию с механическим водоснабжением тоже отнюдь не вчера построили.

Забавно, но сегодняшние пафосные Мюраты, которые сюзерены герцогини и вообще все такие великие да высокородные, в те времена мраморных скульптур и монструозных унитазов обладали статусом не сильно отличавшимся от держалки для туалетной бумаги. Их предки то ли командовали, то ли вовсе служили простыми солдатами в каком-то заштатном эскадроне у черта на рогах и на триумф в столицу их никто не звал. Или на войну. Или на день офицера. Хрен поймешь, что там за праздник в столице случился, ибо нормальных учебников по истории здесь не изобрели, а каждый придурок, возомнивший себя дофига писателем и драматургом, выдает собственную версию, одна дурнее другой.

Но суть всех историй одна,