У меня уже лет десять — даже по утрам ничего не шевелилось! — щелкнув челюстью, тучный феодал резко отстранился, по бабьи прикрываясь плащом. — Ты чего удумал?! Ты не вздумай! Коли золота да милости — сколь пожелаешь, но с мужиком валандаться… Я лорд, я сир Аарон «Могучий», а не грелка для перины!

— Да замолчи ты уже… — оценив количество оставшегося масла в лампе, я понял, что время далеко за полночь.

Поздно уже совет держать. Да и любоваться на благородное достоинство тоже желания не имею. Впрочем, в замок его тоже не отправишь… Ай, ладно.

Стоило больших трудов успокоить испуганного лорда и отговорить его от прыжка в окно, но в конце-концов он все же перестал взывать к дохлому императору и согласился на предложение заночевать в соседней комнате. Благо уж чего-чего, а незанятых спален в салоне полно.

Но не успел я довести его до порога, как он вдруг воровато оглядел пустой коридор и, придвинувшись, громко заворчал:

— Раз уж я все равно в этом срамнике ночую… Эх, была не была! Может и «грелку» сообразишь? Кошелем-то угощу, коли надобно. Ну как, а?

Стыдливая неловкость в его голосе отчетливо боролась с непристойным интересом, а вымученный налет бесстрастности резал по ушам не хуже хорошо знакомых фальшивых стонов.

Уже собравшись послать Грисби куда подальше, я вдруг подумал, что это не такая уж плохая идея. Во всяком случае, так горожане, а главное, — затаившийся инспектор, будут думать, что лорд в бордель за девкой пришел. А не за старшим лейтенантом. Уж чего-чего, а внимания от средневековых федералов мне точно не нужно. И дело не только в девке, «распятой» в подвале.

— Этого добра тоже навалом… Ладно, сиди. Пришлю кого-нибудь.

— А можно всех посмотреть? — до боли знакомая фраза в устах Аарона звучала ничуть не хуже, чем у караванщиков. — Или хотя бы выбрать?

Не дожидаясь ответа, Грисби метнулся к столу с дорогим зеркалом и в свете лампы принялся разглаживать усы да зализывать седой ежик. С каждым мгновением он все меньше походил на лорда, и все больше напоминал неуверенного мальчишку в кондитерской.

Совсем как Гена, блин.

Ладно, пес с ним. Авось менеджер кривиться перестанет, когда узнает что я целого Грисби в клиенты привел. Осталось только разыскать этого проклятого евнуха и, желательно, не заснуть в процессе.

Чую, завтра денек будет еще тот. Знать бы только, чего ждать.

Глава 4: Бремя славы

Похоже, Куролюб не преувеличивал, заявляя про десять лет безбрачия. Честно говоря, оценив его излишне жизнерадостную физиономию, я бы накинул еще с дюжину годков. А если прибавить внезапную тягу почесать языком и играть в экскурсовода…

— А ведь помнится, дед мой аж с самого Живанплаца инженеришек истребовал на починку насосной мельницы! — толстый палец указал в центр площади, где несколько водоносов уже вовсю набирали воду из только сегодня запущенного фонтана. — Уж не упомню, к празднику какому, или после крестьянского мятежа, дабы городских наперед задобрить…

Бесконечный поток сознания в стиле «а вот раньше…» уступил место растерянному молчанию, когда сапог тучного лорда издал излишне гулкий стук. Отступив на шаг, Аарон уставился на глубокую трещину в одном из камней мощеной площади.

— Не тут ли? — хмыкнул он, принимаясь озираться по сторонам. — Да, точнехонько здесь! — серые глаза вперились в едва различимые разводы, слегка чернеющие вдоль стен заколоченной швейной мастерской. — Ох и пылала же… Спорю, Столпы на «Пламенном восходе» так не пылали, как эта портницкая!

— Чего?

— Рорик твой, вот чего! — внезапно прошипел лорд, мигом теряя жизнерадостный облик, и злобно пиная треснутый камень.

Под напором феодальной ярости и широкого каблука, безобидный камень вылетел с места и прочиркав по площади, угодил в неглубокую лужу, щедро окатив грязной водой платье тощей девчушки. Погрозив кулаком ряженному в мой старый плащ лорду, и пообещав познакомить его нос с задницей мужа, она перехватила корзинку с семенами поудобнее да двинула по улице, ворча на каждом шагу.

— Ну вот, а ты ныл, мол «говно, а не маскировка»! — похвастался я, кивая в ответ на приветствие пары прошедших мимо стражников, не обративших на переодетого лорда никакого внимания. — Говорил же, на наемника ты тянешь куда больше, нежели на попрошайку. Меч выкини и хоть сейчас в караван наймут!

Но Грисби пропустил очевидную шпильку мимо ушей. Вспыхнувшая было ярость уступила место потерянной отчужденности, пока яркие глаза продолжали буравить несчастный камень:

— Морда аж перед глазами стоит, а имя… Чтож за имя я ему дал? — обратился он ко мне, принуждая развести руками в искреннем непонимании. — Конь мой, ктож еще… Чуднее мерина свет не видывал! Бывало, насрет в стойле, а сам к стенке жмется, собственного говна страшится — представляешь?

— С хозяина пример брал, к гадалке не ходи…

Но приступ старческой ностальгии было уже не остановить. Будто бахвалящийся мальчишка, Аарон принялся хвастаться, до чего же клевый у него был конь. Не южный спринтер, не рыцарский тяжеловес, а титан взаправдашний.

— По сердцу сказать, не такой отожранный, как нынче в стойле конюхов шугает. Да и старый уж был, квелый слегка. Но он же даренный был, а дареному коню под хвост не смотрят! Жена в первый поход снаряжала. Все приданное, все подарки променяла, дабы я снеговиков непременно на титане топтал. Испереживалась, дуреха, что рогатиной в Просторе проткнут, все на сны свои пеняла! То дочку под сердцем носила — а сам знаешь, на сносях бабы головой дуреют… А может и впрямь чего видала — неспроста же ягодка чародейничать горазда?

Желая как можно скорее довести лорда до замка да вернуться в салон прежде чем Гена заиграется в «секретаря» и наворотит дел, я подтолкнул Грисби в нужную сторону:

— Ты там про коня что-то говорил.

Неестественно кроткий вид горделивого рыцаря заставил мою амнезию чуть отступить и припомнить, что жена у Грисби скончалась при родах. А судя по тону, заносчивый поганец и впрямь любил супругу, что для местной аристократии, где каждый первый брак — по расчету, — редкость сравнимая лишь с днями трезвости в календаре деда.

Нетрудно представить, насколько сильно вдовец дорожил ее последним подарком.

— Нарочно же в доме запереть повелел! Рогатины эти, будь они неладны… Как на тесных улицах титану развернуться? Да и поскользнулся бы — скользко же! Трупов, крови, кишок — в мясницкой