Из-за чего сильнее и быстрее менялись.

— А что такое миры Мора?

— Миры, в которых так или иначе компенсируется магический фон. Обычно поглощается чем-то.

— Поглощается? Чем, например?

— Мы точно не знаем. Обычно какие-то крупные осколки космических объектов. Есть разные теории на этот счет. Самая популярная — обломки древней планеты, на которой слишком долго жил демиург. Появление двух таких осколков может привести к их компенсации и восстановлению магического фона. Или нет. Параллельно могут происходить различные катастрофы, хотя это не обязательно. У нас появление второго осколка спровоцировало страшный катаклизм, из-за которого планета едва не лишилась разумной жизни. Мы с тобой, считай, сидим на крохотном обломке былого величия. Умирающем. Взамен мы получили магию.

— А откуда ты все это знаешь? Ты ведь совсем юной отправилась проходить инициацию в Зара.

— Я росла в клане и получала подходящее моему статусу образование. В Зара я отправилась в двадцать пять лет. И уже умела кое-что как маг до наложения корневой печати.

— А такое возможно?

— А кто накладывал печати на первых магов? — усмехнулась она. — Правильно, никто. Они работали с сырой энергией, и им для успеха требовалось куда больше мастерства, упорства и трудолюбия. Корневые печати и лакса очень сильно упростили нам жизнь. С ними любой дурак теперь может многое. Эпоха великих ученых осталась в прошлом. Ты, кстати, убил последнего.

— Я⁈ — удивился Илья.

— Харлам. Он хоть и был мерзавцем, но прослыл последним магом, который открыл что-то значительное. В частности — научился открывать черные аномалии и проходить через них без боя. Не считая создания трех десятков новых лакса. Да и вообще являлся, безусловно, гениальным.

— Но при этом я от всех слышал, что он мерзавец.

— У него были свои резоны. Советы всех городов выступили против него. Но… это ничего не значит. Им важна их власть. Он же руководствовался совсем иным.

— Звучит так, словно ты его оправдываешь.

— Мой клан имеет большой вес в Совете Нехеб, так что наши интересы вряд ли с ним совпадают. Но я понимаю: к чему и зачем он стремился.

— И к чему же?

— К объединению нашего мира в единое государство. С тем, чтобы консолидировав усилия всех магов, начать двигать плиты коры. Поднять старые материки. Углубить океаны. Он хотел вернуть старый мир и хороший климат. Дать новый шанс для возрождения нашей умирающей цивилизации.

— Опираясь на силу красного мира?

— У всего своя цена. — пожала она плечами абсолютно равнодушно.

— Мне кажется, что ты слишком хорошо осведомлена о его планах.

— Он не делал из них секретов. Их активно обсуждали во всех кланах.

— Но их отвергли.

— Да. Практически единогласно. Редкие кланы выступили в его поддержку. Их изгнали. С тех пор они составляют так называемую секту «Свидетелей рассвета». Не удивляйся. В нашем мире каждый город — самостоятельное государство. Каждый клан имеет в нем вес. Вот и представь — наш мир объединился. Сколько советников останутся таковыми? Каждый десятый? Каждый сотый? Один на тысячу? Мне сложно сказать. Но для очень многих кланов такой исход означал утрату позиций и статуса. Как и для городских советов.

— Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме? — хохотнул мужчина.

— Не знаю, что такое Рим, но идею я поняла, да, что-то подобное.

Помолчали.

— Ты, кстати, с какого факультета?

— Боевого. Химер бывших только на него зачисляют. Слишком сказывается служба. Раньше пытались иначе поступать, но практика показала — мы слишком склонны к силовому решению конфликтов. Особенно если служба длилась больше десяти лет.

— Ты говоришь так, словно с боевым факультетом что-то не так.

— Его считают отстойником для самых глупых и агрессивных.

— Какая прелесть. — оскалился Илья.

— И не говори. Но на то есть свои основания. Воевать города в основном не воюют. Так — эпизодически. Крепкие боевики нам нужны в небольшом количестве и нечасто. Обычно для борьбы с монстрами или для всякого рода экспедиций в другие миры. Как правило, за редкими ингредиентами. В остальном они лишены смысла. У нас особенно нечего взять, поэтому мы не отражаем вторжений. Разве что красный мир порывается время от времени, но с ним в целом несложно справится. Он слишком кособок. Маги палитры, даже слабые, для него пока непреодолимая сила из-за разнопланового, комплексного воздействия. В общем — профессиональные воины нам особенно не нужны. Поэтому…

— Понимаю, — кивнул Илья. — У нас, правда, говорят, что если ты не хочешь содержать свою армию, то будет кормить чужую. Впрочем, со своим уставом в чужой монастырь я не полезу.

— Не понимаю твои аналогии, но суть уловила. Правильно, не лезь. Не поймут. Они и так в принципе тебя не понимают.

— Не удивительно… да… А какой самый престижный факультет?

— Да все остальные — престижные. Тут нужно смотреть на интересы клана. У каждого свои приоритеты. Просто боевой факультет на особом положении. Он никому не нужен. Даже несколько раз поднимался вопрос о том, чтобы его упразднить как ненужный.

— Странно все это на самом деле, — серьезно произнес Илья. — Я меньше месяца нахожусь в вашем мире. И все это время только и делаю, что борюсь за свою жизнь и с кем-то дерусь. Крайне агрессивный и жестокий мир.

— Это потому, что ты не состоишь в клане. Думаешь, чего Ану казнили? Ты тут ни при чем. Ради тебя никто даже пальцем бы не повел. А вот войны между городами — дело поганое. Тем более, что Зара и Нехеб традиционно выступают если не союзниками, то друзьями. Больше тысячи лет уже точно.

— То есть, те выкрики на собрании были попытки меня освистать?

— Освистать? Что это значит?

— Унизить публично.

— Да. Именно так. Поэтому директор так и рявкнул на них.

— И какого хрена? Что я им такого сделал?

— Твои родители не являются одаренными. Таких как ты считают грязными магами или, если говорить тактично, новыми. Они воспринимаются как второй сорт, а то и того хуже. Особенно теми, у кого семь и более поколений — одаренные.

— Как интересно. — произнес с отвращением на лице Илья. — А у тебя сколько поколений?

— Тридцать два. Я из так называемых — золотых. Это когда предки ведут свою родословную от первых магов. За две тысячи