— Мишка! — хриплю, потому что воздуха не хватает. — Стреляй в неё!

— Дрюха! Держись! Сейчас сниму! — Мишка кричит.

— Стреляй! — хриплю, а у меня уже в глазах темнеет.

— Сейчас, Дрюха! Потерпи! — Мишка меня и не слышит, походу…

Тут у меня ноги подкосились, и я на землю осел. Сам кое-как пытаюсь револьвер из кобуры вытащить. Думаю, лишь бы не вырубиться. А перед глазами уже темно.

— А ну оставь его! — кричит Мишка, и слышу, сквозь шум в ушах, удары.

Эта голая дёрнулась пару раз, пальцы разжала… И как завизжит опять!.. А я вздохнул, хоть и с хрипом. Да и зрение сразу стало возвращаться.

Вижу, она стоит прям надо мной. И, значит, теперь к Мишке руки тянет. А мне такой вид снизу открывается, что даже неудобно как-то…

— Руки вверх! — видно, и Мишку пробрало.

Он револьвер выхватил и как шмальнёт в небо!..

— УБЬЮ!!! — вопит баба. — УБЬЮ!!! КИЛЛ!!!

А я кричу:

— Мишка, стреляй в ведьму!

— Не могу! Женщина же! — Мишка, значит, мне кричит.

А эта голая на меня пальцем указывает:

— ДАЙ!!! КОБЬЕЛЬ!!!

— Да не дадим мы тебе ничего, дура! — кричу ей с земли.

Потому что она же явно бешеная, хоть и красивая. Мне же с земли хорошо видно-то… Никаких этих женских загадок.

А Мишка попятился, револьвер вперёд выставил и как стрельнёт…

— А-А-А-А-А! — кричу я, потому что он ей по ногам стрелял, а попал в меня.

Прямо в бочину пулю засадил, гад такой…

— Дрюха!!! Прости!!! — Мишка тут о страхе забыл, кинулся ко мне.

Даже эту голую отпихнул, а она и улетела в забор. И даже не вскрикнула: ну натурально же, нечисть!..

— АХА-ХА-ХА-ХА! — хохочет голая.

— А-а-а-а! — ору я, зажимая рану в боку.

— Дрюха! Я не хотел! — кричит Мишка.

— Да стреляй ты в неё! — реву я. — Насмерть стреляй!!!

А эта голая как завизжит, как побежит!..

— Тревога!!! — кричит Мишка.

— А-а-а-а! — кричу я.

— У-у-у-у! — воет ведьма, удрапывая в сторону центра.

Мишка за ней! А я «лечилку» достал, в рот закинул…

И думаю: надо спасать Мишку. Он же меня, получается, подстрелил… Если Вавася узнает — ещё месяц потом дежурить по ночам будем… А я по ночам работать страсть как не люблю… То спать хочется, то ведьмы голые, то ещё какая беда…

Неспокойно тут по ночам, жуть как неспокойно!..

Из протокола командира ночного полицейского патруля

Вареникова И. М.

Пятьсот двадцать третий день. Ориентировочно середина ночи.

«…После услышанных выстрелов со стороны группы учёных, я, Вареников И. М., и мой напарник Духов П. В. побежали на крики. Выбежав на вторую торговую площадь, мы услышали крик одного из патрульных: 'Тревога!». После чего немедленно взвели оружие и устремились на помощь.

В районе торговых рядов с рыбой, закрытых по случаю ночного времени, нам навстречу из-за отвалов породы, образовавшихся в результате выравнивания поверхности под бывшей мэрией, выбежала неизвестная гражданка без одежды и в состоянии крайнего нервного напряжения.

Стрелять мы не стали, потому что не знали, кого ловим и кто стрелял. И только когда следом появился патрульный нашего участка Строев Михаил и крикнул нам, чтобы мы ловили «дуру голую», мы разобрались, что делать.

В результате преследования голой гражданки и помощи ещё двух патрульных групп, женщина была задержана неподалёку от ворот в Средний город, где она вступила в противоборство с дежурной группой, охранявшей ворота.

В результате агрессивных действий гражданки, признавшейся на допросе, что её зовут Эмили Брайан Орэндж, пострадало два патрульных (пулевое ранение в брюшную полость и сильный ушиб промежности) и стражник на воротах (глубокие порезы на лице и сломанный пяткой нос).

Гражданка была задержана, принудительно одета и доставлена в участок. Требовала её отпустить, потому что у неё важное дело. Какое дело — не признаётся. Куда она дела револьвер, которым смогла ранить Шерстова А. М. — не признаётся. Причины странного ночного забега — не объясняет.

Когда гражданку Эмили Брайан Орэндж оставляют одну, сидит на лежанке и повторяет слова «вано», «маст дай» и «кобэль».

Из заключения врача, проводившего осмотр задержанной.

Пятьсот двадцать третий день.

Больная Эмили Брайан Орэндж, поступившая ночью в центральный