— А если поподробнее? — уточнил я.

— А что тебе подробнее? Дорога будет идти к горам и Тропе Гигантов. Сделаем ещё ответвления на Большую долину. И будет нормальный путь до фактории и сбора удобрений… — уже спокойно объяснил Кукушкин. — К тому же, южные земли надо осваивать… Они у нас самые, так сказать, защищённые. Уверен, там тоже ресурсов хватает.

— Ясно, — кивнул я.

— Такую же дорогу прокинем к Намжалдоржо, — пояснил Кукушкин. — Просто немного попозже. А затем и на запад проложим.

— А почему сначала на восток? — уточнил я.

— А ты веришь, что зулусы справятся с роботами? — вопросом на вопрос ответил Кукушкин.

И поставил меня в тупик…

С одной стороны, СИПИН говорил, что у зулусов всё неплохо выходит. Но ведь мне недавно тот же СИПИН говорил, что у них и со станцией мятежников всё под контролем!

И вообще, как я понял, инструкторов, которые занимаются нашей поддержкой, осталось не так чтоб много. А значит, и качество анализа у них, вероятно, прихрамывает.

— Надо будет смотреть, как у них там всё идёт… Так-то не очень уверен! — признался я.

— И я не уверен! — согласился Кукушкин. — Значит что?.. Значит, надо предусмотреть вариант, когда нам придётся и туда тоже идти! Верно?

— Гениально, Иваныч! — одобрил Ольша.

— Завали и крепче держи лист! — потребовал у него мэр. — В общем… Ага, вон Пустырник! В общем, сдавай свой пост, Вано, и топай собирать людей. А потом возвращайся. Может, доделаю эту грёбаную карту…

Пока шёл назад, я успел обратить внимание, что строителей на склоне скалы явно стало меньше. А потом ещё немного осмотрелся по сторонам… И увидел, как целая сотня рабочих прокладывает дорогу на восток. Впереди размеренно топали три бага, которые тащили за собой какие-то странные устройства, похожие на плуг.

Устройства сдирали дёрн, скидывая его на будущие обочины дороги. А люди ровняли поверхность и укладывали на землю толстые деревянные доски, плотно подгоняя их друг к другу и заполняя пространство между ними камнями.

Возможно, эта дорога и не была верхом инженерной мысли… Зато её так бодро прокладывали, что, возможно, нам и не придётся большую часть пути идти по дикой местности.

Дневник Шерстова А. М.

Пятьсот двадцать третий день. Крик в ночи.

Не люблю ночные дежурства. Я ночью спать люблю! Ночью спать надо! Но если хочешь служить в полиции и чувствовать себя нужным — тогда, конечно, смирись с подобной гадостью… Да…

В общем, мы с Мишкой сегодня патрулировали центр. С неба светило две луны и куча звёзд. Туч не было, так что даже фонари не пришлось зажигать.

Хотя фонари у нас есть! У нас у всех теперь ещё и оружие есть. Вот только в городе мы с револьверами патрулируем. Мэр, говорят, хочет продвинуть запрет на ношение в Алтарном ружей и винтовок без чехла.

Тут в последнее время ситуация стала сильно хуже… Люди теперь с оружием все, считай, поголовно. В моду вошло устраивать дуэли по поводу и без. А это нехорошо!

Сейчас-то ладно! Умер, возродился, сходил за своим телом, чтобы восполнить запас в медицинской капсуле. А что будет, если все привыкнут, а?

А если все привыкнут, то потом-то люди в комплексе возрождаться будут! Память терять, говорят, будут. А стреляться-то не прекратят! Люди они такие, да!

В общем, шли мы с Мишкой по центру, как раз вдоль пустыря на месте бывшей мэрии. Сейчас-то мэр в крепости сидит. Там же и живёт, говорят, трудоголик наш. Прямо на работе. А раньше всё здесь, на этом пустыре, было.

И тут Мишка меня за руку хватанул и, такой, говорит:

— Дрюх, ты видел, не?

— Что видел? — говорю.

— Да вот там!.. Там! Смотри! — Мишка указал куда-то вперёд.

Я пригляделся… И вижу — точно! Баба голая! Натурально ж, баба!

— Эй! — кричу. — Стой! Полиция!

— Кто такая? — вторит мне Мишка. — Чего голышом⁈

Бежим к ней, а она сидит на корточках под забором, глаза бешеные. И явно не от того, что только что забор группы «научников» перемахнула. Они у неё — глаза, то бишь — натурально, как у психа. Мне даже страшно стало, хотя баба-то симпатичная вообще… Да и голая, к тому же… Есть, на что полюбоваться-то. Но всё равно страшно: её глаза прям до усрачки пугают.

А она на нас как глянет из-под бровей, как зарычит… Я даже растерялся, а Мишка, молодец, не растерялся. Вперёд выскочил и как крикнет:

— Ну-ка! Лицом в землю! Ты арестована за рычание на полицейских!

Вот только потом и Мишка отшатнулся. Ну потому что… Короче, эта голая как рот раскроет и как рявкнет:

— ВЭР ХИ⁈

— Кто? Что? — растерялся Мишка.

— ВЭР? ГДЭ? ВАНО? — а она выпрямилась и вся трясётся, как припадочная. — ГДЭ? ОН?

Тут меня смех нервный пробрал. Я же понимаю, что она баба просто. Ну просто психованная. Скрутим уж как-нибудь с Мишкой. Чё мы, что ли, не кабаны? Так я не удержался и как брякну сдуру:

— А ты его чо, до смерти залюбить собралась, Ваню своего?

А она на меня как взгляд перевела, как рот скривила и ка-а-ак завыла. Натурально, в голос прям. Как волчара, только ещё страшнее.

А потом как заорёт:

— ЗАЛЮБЛИТЬ⁈ СВОЙЭВО⁈

Смотрю, а у неё руки как-то странно задёргались, и пальцы скривились. И тут, значит, эти скрюченные клешни в мою сторону вытянулись. Прям куда-то к шее… И глаза опять злобно так: зырк-зырк… Я аж оторопел. Ведьма, не иначе…

Я ору:

— Мишка! Хватай её!

А Мишка, такой, ещё не понял, чем дело пахнет:

— Эй! Дура! Не балуй!

А она такая:

— УБЙУ-У-У-У-У!

И как кинется на меня… В горло руками вцепилась, сжала… Я её оторвать пытаюсь, а она визжит, как нечисть,