Фэй сочувствующе сжала её плечо и отступила, позволяя ей уйти. Ромэйн кивнула, сдержанно улыбнулась второй стражнице и медленно побрела обратно в свою комнату. Оттуда по крайней мере был виден двор.

На полпути она передумала и свернула в широкий коридор, ведущий к покоям отца и матери. Они давно жили в разных комнатах, предпочитая проводить время наедине с собой, а не друг с другом. Отец ночевал в кабинете, а мать то плакала, то шила платья. У них осталось так мало общего, что Ромэйн с трудом верила в историю их любви, которую слышала от нянек.

Она постучала в тяжелую деревянную дверь и заглянула в комнату. Нанна махнула ей рукой, приглашая войти.

На полу были разложены рулоны ткани и Ромэйн пришлось перепрыгивать через некоторые из них, чтобы не запачкать тонкое кружево сапогами. Она подошла к матери и обняла её, та клюнула дочь в лоб прохладными губами и отстранила её от себя, чтобы рассмотреть.

– И на кого ты похожа? – Матушка покачала головой. – Отец снова заставил тебя тренироваться?

– Он меня не заставляет.

– Иногда мне кажется, что он думает, будто у него три сына.

– Последний просто не получился.

Мать щелкнула Ромэйн по носу и покачала головой.

– Соколы прилетали сегодня?

– Нет, – ответила Ромэйн и, подождав, добавила: – Мне жаль.

– Надеюсь, у твоих братьев есть достойная причина, чтобы не писать своей матери.

– На границе наших земель война. Думаю, им не до этого. – Ромэйн уселась на широкий каменный подоконник и принялась болтать ногами. – Если бы с ними что-то случилось, нам бы сообщили.

– Только на это я и надеюсь.

Матушка тряхнула локонами и отвернулась, но Ромэйн успела заметить слезы, появившиеся в её глазах.

– Вот это, зеленое. – Леди Кловер указала на рулон плотной ткани.

– Этот оттенок подчеркнет ваши глаза, – одобрительно сказала Нанна.

– Уместно ли в такое время шить платья? – Вопрос вырвался раньше, чем Ромэйн успела остановить себя.

Она мысленно выругалась и почувствовала вину перед матерью. В конце концов, каждый справляется со страхом как умеет.

– Это не платье, – ответила матушка. – Мне нужна одежда, в которой я смогу встретить врагов, когда они подойдут к стенам Синей Крепости.

От удивления Ромэйн не сразу нашла, что ответить.

– Врагов, матушка?

– Мы обе знаем, что рано или поздно эти крылатые монстры появятся в небе. И я хочу чувствовать себя воином в этот момент.

– Отец послал гонцов нашим соседям, объединившись, они…

– Ромэйн, – перебила её мать, – Убывающие Луны призвали существ, сотни лет терзавших эти земли в далеком прошлом.У наших предков была сила, способная противостоять им, а у нас её нет.

– Так ты уже сдалась?

– Едва ли. Просто так я им не сдамся.

– Выходит, ты готова погибнуть в бою?

– Твой отец не преклонит колен перед выродком из Багряных Вод, как и я. Никто из нашего дома не согласится жить под гнетом тирана, поэтому, – матушка развела руками, – мы будем сражаться.

Ромэйн впервые увидела в матери бывшую лучшую мечницу Дома Серого Пса. Прежде ей казалось, что матушка способна только на то, чтобы заваривать вкусный чай и развлекать отца праздными разговорами, но теперь она преобразилась – зеленые глаза сияли, подсвеченные слезами, губы были сжаты в тонкую линию, подбородок горделиво поднят. Жесткие седые волосы завиты в локоны, придававшие ей легкомысленный вид, но Ромэйн не сомневалась в том, что её хрупкая леди-мать возьмется за оружие и встанет на защиту своего дома, когда это потребуется.

Раннюю седину Ромэйн унаследовала от неё – это отличительная особенность Серых Псов. Все выходцы из этого Дома начинают седеть вскоре после четырнадцати лет и в свои двадцать Ромэйн носит на голове пучок жестких грязно-серых волос, смешанных с несколькими прядями соломенного цвета, доставшимися от отца. Так же от отца она унаследовала темные карие глаза и длинный нос с горбинкой, делающий её похожей на птицу.

– Я и забыла, кем ты была до замужества, – призналась Ромэйн.

– Я тоже забыла, – призналась матушка, – но война напомнила мне кто я и кем был мой отец.

– Первый меч Дома Серого Пса, защитник лорда Наполненных Чаш. – Ромэйн кивнула. – Он защищал деда.

– И своей верной службой заслужил его благосклонность и возможность породнить наши Дома. – Матушка указала на обрез молочного цвета ткани и Нанна бережно отложила его в сторону. – Я не хотела для тебя судьбы, на которую меня обрек твой дед – тренировки, марш-броски, солдатская жизнь по колено в грязи… Но твой отец решил иначе. Сейчас я благодарна ему за это, как и за то, что он один из немногих продолжил содержать армию и Железных Ласточек. Он оказался дальновиднее всех нас.

– Помнится, ты называла его дураком за то, что он отдает половину казны на их содержание.

– Это было до начала войны. Оставь нас, Нанна.

Служанка забрала ткань и поспешила выйти. Ромэйн поняла, что теперь разговор будет серьезным.

– Как хорошо Ксан обучил тебя? – спросила мать, едва за служанкой закрылась дверь.

– Я владею тремя видами оружия и хорошо стреляю из лука, – ответила Ромэйн.

– Меч, нож и?

– Топор. Молот оказался слишком тяжел для меня.

– Хорошо.

Матушка подошла к сундуку, сбросила с него мягкую подушку и откинула крышку. Ромэйн подошла ближе и заглянула внутрь.

– Что это? – удивленно спросила она.

– Оружие твоего деда.

Ромэйн приняла из рук матери топор с короткой рукоятью и провела пальцем вдоль блестящего лезвия, испещренного рунами. Сталь приятно холодила кожу, от металла исходил ледяной жар.

– Из чего он выкован?

– Это оружие выковали в глубинах Мертвой горы, на севере, давным-давно, когда ни меня, ни моего отца на свете еще не было, – ответила мать. – Эльфийские руны защищают владельца, а его лезвие никогда не затупится.

– Как твоим предкам удалось получить оружие лунного народа? – Ромэйн отложила топор и достала из сундука кинжал с темным камнем, вставленным в рукоять.

– Это случилось вскоре после того, как лунный народ покинул Предел Ночи и оставил север. Отец рассказывал, что его предок помог лунному королю во время их путешествия и тот таким образом отблагодарил его.

Ромэйн кивнула. О великом исходе лунного народа ей рассказывали учителя. Сотни