После поражения Белого движения терроризм, наряду с «повстанчеством», представлялся многим не желавшим складывать оружие эмигрантам весьма перспективным средством борьбы против советской власти.

По сравнению с числом призывов к истреблению большевиков и в особенности их верхушки реальные достижения белых террористов оказались на удивление невелики: убийства советских дипломатов В. В. Воровского и П. Л. Войкова террористами-одиночками, взрыв партийного клуба на Мойке в Ленинграде в июне 1927 года боевиками организации А. П. Кутепова да несколько неудачных попыток, предпринятых в основном теми же кутеповцами.

Деятельность советских спецслужб по защите своих вождей, так же как их операции против эмигрантских «активистов» в Европе, оказались значительно более эффективными: достаточно вспомнить похищения в Париже руководителей Русского общевоинского союза генералов Кутепова в январе 1930 года и Е. К. Миллера в сентябре 1937-го. Последний был даже вывезен в Москву, где содержался почти два года на Лубянке под именем Иванова, после чего был расстрелян по приговору «тройки» НКВД.

Гораздо более значительный след антибольшевистский терроризм оставил в эмигрантской литературе. Несомненно, самым ярким памятником «террористической мысли» в русской зарубежной печати был журнал «Русская Правда», выходивший в 1923–1933 годах. «Русская Правда» была органом Братства Русской Правды (далее — БРП), единственной в своем роде террористической организации. В немногочисленной литературе вопроса деятельность БРП оценивается по-разному: Д. И. Зубарев считает организацию «вполне реальной (хотя, конечно, она о себе воображала больше, чем было на самом деле)»[388]. Ближе к истине, на наш взгляд, был покойный А. И. Добкин, полагавший, что «эмигрантское руководство БРП пыталось представить стихийную активность белорусских национальных отрядов (так называемых „Дружин Зеленого Дуба“) и остатков организаций Савинкова и Булак-Балаховича как направляемую из единого центра в Берлине, а когда эта активность была подавлена ОГПУ — занялось прямой фальсификацией»[389].

Обоих исследователей поражало, как при явных преувеличениях и несообразностях, содержавшихся в информации о деятельности Братства, Брату № 1 (а все члены строго законспирированной БРП носили порядковые номера), редактору и основному автору «Русской Правды» С. А. Соколову-Кречетову удавалось заручиться поддержкой известных эмигрантских политиков и общественных деятелей и получать на протяжении десяти лет довольно приличное финансирование из различных источников. Многие участники предприятий Соколова были склонны задним числом объяснять его фантастические построения болезнью — опухолью мозга. Этим же А. В. Амфитеатров (чью интерпретацию событий Добкин считал самой продуктивной) объяснял и маниакально фантастическую убедительность Соколова, «которая заставляла верить ему нас, морочимых, вопреки возникавшим сомнениям». «Совершенно ясно выявляется, что во главе БРП много лет стоял и судьбами его руководил психопат, одержимый лукавейшим недугом — fobie raisonnante. […] резонирующий маньяк — прежде всех других — убеждает в реальности своей мысли самого себя, и отсюда истекает изумительно твердая последовательность его „перманентных“ галлюцинаций и его способность к их псевдологическому развитию»[390].

Объяснение удобное, но малоубедительное. Трудно предположить, во-первых, что Соколов жил с опухолью мозга столь длительное время, во-вторых, его деятельность и многочисленные письма (один Амфитеатров получил их около двухсот) свидетельствуют скорее о полной нормальности их автора.

Братство Русской Правды, на мой взгляд, на самом деле было одним из наиболее успешных (учитывая необычные условия) и длительных литературных проектов издателя «Стихов о Прекрасной Даме». Что мы и попытаемся показать, опираясь в значительной степени на новые архивные материалы.

Сергей Алексеевич Соколов (литературный псевдоним Сергей Кречетов) (1878–1936) в особом представлении не нуждается. Поэт-символист «второго ряда», основатель и владелец издательства «Гриф», один из основателей журнала «Золотое руно», издатель «Стихов о Прекрасной Даме» Блока[391], книг Бальмонта, Андрея Белого, Сологуба, Ходасевича, Иннокентия Анненского, Волошина…[392]

В литературе почти не обращалось внимания на деловую сметку и хватку Соколова. Юрист по образованию, присяжный поверенный округа Московской судебной палаты, за несколько лет до начала Первой мировой войны он оставил адвокатуру и «избрал себе деятельность по проведению железнодорожных концессий и постройке новых железных дорог. Состоял секретарем и участником различных банковских синдикатов и учредительских групп по разным железнодорожным проектам. Перед войной был директором правления Копорской железной дороги». К тому же Соколов управлял принадлежавшим ему совместно с братом имением Малаховка по Казанской железной дороге[393].