Шрифт:
Закладка:
Рабовладельческие и колониальные общества: Крайнее неравенство
Что мы можем сказать о степени социально-экономического неравенства в рабовладельческих и колониальных обществах, и какие сравнения можно провести с неравенством сегодня? Неудивительно, что рабовладельческие и колониальные общества относятся к самым неэгалитарным из когда-либо наблюдавшихся. Тем не менее, порядки величины и их изменение во времени и пространстве интересны сами по себе и заслуживают пристального изучения.
Самый крайний случай неравенства, о котором у нас есть свидетельства, - это невольничьи острова Франции и Великобритании в конце XVIII века. Начнем с Сен-Домингю в 1780-х годах, когда рабы составляли 90 процентов населения. Недавние исследования позволяют нам подсчитать, что самые богатые 10 процентов населения острова - рабовладельцы (включая тех, кто частично или полностью проживал во Франции), белые поселенцы и небольшое смешанное расовое меньшинство - присваивали примерно 80 процентов богатства, производимого на Сен-Домингю каждый год, тогда как самые бедные 90 процентов, то есть рабы, получали (в виде еды и одежды) денежный эквивалент едва ли 20 процентов годового производства - более или менее прожиточного минимума. Обратите внимание, что эта оценка была проведена таким образом, чтобы минимизировать неравенство. Вполне возможно, что доля, идущая в верхнюю дециль, на самом деле превышала 80 процентов от произведенного богатства, возможно, до 85-90 процентов. В любом случае, она не могла быть намного выше из-за ограничений, связанных с прожиточным минимумом. В других рабовладельческих обществах Вест-Индии и Индийского океана, где рабы обычно составляли 80-90 процентов населения, все имеющиеся данные свидетельствуют о том, что распределение произведенного богатства не сильно отличалось. В рабовладельческих обществах, где доля рабов была меньше, таких как Бразилия и юг США (30-50% или до 60% в нескольких штатах), неравенство было менее экстремальным, при этом верхний дециль претендовал на 60-70% годового дохода в зависимости от степени неравенства среди свободного белого населения.
Другие недавние исследования предоставляют данные для сравнения с нерабовладельческими колониальными обществами. Имеющиеся статистические данные ограничены, прежде всего потому, что налоговые системы в колониях в основном полагались на косвенное налогообложение. Однако в первой половине XX века в некоторых британских и в меньшей степени французских колониях существовали компетентные органы власти (губернаторы и администраторы, теоретически находящиеся под надзором колониального министерства и правительства метрополии, но на практике обладающие определенной автономией в условиях широкого разнообразия), которые применяли прогрессивные прямые подоходные налоги, аналогичные тем, которые взимались в метрополии. Сохранилась статистика, полученная на основе этих налогов, особенно за межвоенные годы и период незадолго до обретения независимости. Факундо Альваредо и Денис Когно работали с такими данными из французских колониальных архивов, а Энтони Аткинсон сделал то же самое с данными из британских и южноафриканских колониальных архивов.
Что касается Алжира, имеющиеся данные позволяют оценить, что доля верхнего дециля в 1930 году была близка к 70% от общего дохода - следовательно, уровень неравенства был ниже, чем в Сен-Доминго в 1780 году, но значительно выше, чем в метрополии в 1910 году (рис. 7.2). Конечно, это не означает, что положение 90 процентов беднейших слоев населения колониального Алжира (в основном мусульманского населения) было хоть сколько-нибудь близким или сравнимым с положением рабов Сен-Домингю. Среди важнейших измерений социального неравенства есть такие, которые радикально отличают один режим неравенства от другого, начиная с права на мобильность, права на личную и семейную жизнь и права на владение собственностью. Тем не менее, с точки зрения распределения материальных ресурсов, колониальный Алжир в 1930 году занимал промежуточное положение между собственнической Францией 1910 года и Сен-Домингемом 1780 года, возможно, немного ближе к последней, чем к первой (хотя из-за недостаточной точности имеющихся данных трудно быть уверенным в этом).
РИС. 7.2. Неравенство в колониальном и рабовладельческом обществах
Интерпретация: 10 процентов самых богатых получали более 80 процентов общего дохода в Сен-Доминго (Гаити) в 1780 году (где население на 90 процентов состояло из рабов и 10 процентов европейцев), по сравнению с 70 процентами в колониальном Алжире в 1930 году (90 процентов местных жителей и 10 процентов европейских поселенцев) и около 50 процентов в метрополии в 1910 году. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.
Если мы теперь расширим наш пространственный и временной обзор и сравним долю богатства, произведенного за один год, которая была присвоена самыми богатыми 10 процентами, мы обнаружим, что рабовладельческие общества, такие как Сен-Доминго в 1780 году, были самыми неэгалитарными во всей истории, за ними следуют колониальные общества, такие как Южная Африка в 1950 году и Алжир в 1930 году. Социал-демократическая Швеция в 1980 году была одной из самых эгалитарных стран в истории с точки зрения распределения доходов, поэтому мы можем начать делать некоторые выводы о разнообразии возможных ситуаций. В Швеции доля верхнего дециля в общем доходе составляла менее 25%, по сравнению с 35% для Западной Европы и около 50% для США в 2018 году; а для собственнической Европы в эпоху Belle Époque доля верхнего дециля в общем доходе составляла около 55% для Бразилии в 2018 году, 65% для Ближнего Востока в 2018 году, около 70% для колониального Алжира в 1950 году или Южной Африки в 1950 году и 80% для Сен-Доминго (рис. 7.3).
РИС. 7.3. Крайнее неравенство в исторической перспективе
Интерпретация: Среди наблюдаемых стран доля доходов верхнего дециля варьировалась от 23 процентов в Швеции в 1980 году до 81 процента в Сен-Доминго (Гаити) в 1780 году (где население на 90 процентов состояло из рабов). Колониальные общества, такие как Алжир и Южная Африка в период 1930-1950 годов, относятся к самым неравным обществам в истории, где около 70 процентов дохода приходилось на верхнюю децилю, включавшую европейское население. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.
Если мы теперь посмотрим на долю верхнего центиля (самый богатый 1 процент), что позволяет нам включить в сравнение большее число колониальных обществ (особенно с ограниченным европейским населением, для которых доступные источники обычно не позволяют оценить общий доход верхнего дециля), то условия сравнения будут несколько иными (рис. 7.4). Мы видим, что некоторые колониальные общества выделяются исключительно высоким уровнем неравенства на пике распределения. В качестве примера можно привести Южную Африку: в 1950-е годы доля верхнего центиля составляла
