Он моргает в ответ.

–Ты не против?

Он выжидает какое-то мгновение и кивает. Она осторожно выставляет перед ним снимок, все еще сомневаясь, правильно ли то, что она сейчас делает. Потом указывает на стоящего рядом с Мией мальчишку.

–Это твой брат?

Он вновь закрывает глаза.

–Александр, твой брат? Это он? Я пойму, если для тебя это очень нелегко…

Она останавливает сама себя.

–Тогда, в комнате, когда убили твою маму, ты видел своего брата?

Он открывает глаза, снова глядит на нее, потом на фотографию.

–Это Александр?– Она наблюдает за выражением его лица, ищет отражение чувств, намек хоть на что-то.

Но ничего нет, он только качает головой.

–Ты уверен?

Он медленно поднимает руку и отпихивает от себя снимок.

–Хорошо,– тихо соглашается Санна.

Джек весь в поту, она смачивает полотенце холодной водой в туалете и приносит ему. Когда она кладет полотенце ему на лоб, мальчик начинает дремать. Идея принести бумагу и карандаш и продолжить расспросы об Александре кажется бесчеловечной. Вместо этого Санна заговаривает о других вещах, пытается сказать ему, что все образуется, все будет хорошо.

Проходит немного времени, и раздается стук в дверь. В палату заходит медсестра, с которой она беседовала в коридоре.

–Может быть, сделать вам бутерброд?– мягко предлагает она.– Я подумала, вдруг вы захотите остаться ненадолго. Его ведь никто больше не навещал…

–Спасибо, не нужно.

Когда медсестра уже стоит в дверях, Санна догоняет ее.

–Полицейский, который должен здесь быть, уже прибыл?

Медсестра качает головой.

–Вы сказали, что его никто не навещал, то есть из службы опеки тоже никто не приходил?– спрашивает Санна приглушенным голосом.

–Приходили, после обеда. Я имела в виду, что у него не было никаких посетителей, кроме соцработников.

–Вы были здесь, когда они заходили? Они случайно не сказали, как обстоят дела с поиском семейного дома для него?

Медсестра оглядывается через плечо, как будто боится, что кто-то еще услышит.

–Похоже, не слишком хорошо,– тихо отвечает она. Потом улыбается.– Вот увидите, у него тоже все наладится,– добавляет она шепотом.

Вряд ли что-то скоро наладится, думает про себя Санна. Краем глаза она замечает какое-то движение в кровати, но когда оборачивается, Джек все так же тихо и размеренно дышит во сне.

–Я, пожалуй, съем бутерброд,– говорит она медсестре.– И может быть, у вас найдется лишний плед? Я дождусь прихода нашего сотрудника.

Она еще раз набирает номер Экена, но никто не подходит к телефону. Тогда Санна садится на стул рядом с кроватью и берет Джека за руку.

–Я останусь, если можно,– шепчет она ему.

Он поворачивается к ней лицом, а потом опускает глаза. Слезинка поблескивает, нарастает каплей у края глаза и стекает по его щеке. Она нежно и осторожно сжимает его руку, придвигает стул ближе к краю кровати, скидывает ботинки, кладет ноги на краешек и прикрывает глаза.

Ранним утром ее будит вибрирующий в кармане телефон. Она торопится отключить звук и бросает быстрый взгляд на Джека. Мальчик спит глубоким сном.

Звонила Алис. Санна осторожно выпрямляется, сбрасывает с ног плед, которым укрыла ее медсестра, и снимает ноги с кровати. Все мышцы ноют после ночи, проведенной в неудобной позе. Она как можно тише выбирается из комнаты и аккуратно прикрывает за собой дверь.

Экен до сих пор никого не прислал. Разозлившись, она вытаскивает телефон из кармана, но снова не может до него дозвониться. Она наговаривает новое сообщение ему на автоответчик.

Электричество восстановили. Из сестринской раздается писк принтера, тихое жужжание которого напоминает ей полицейское управление. Из соседней комнаты слышится гудение микроволновки. Все лампы включены, из комнаты отдыха пахнет кофе, и все вместе дает ощущение неожиданного, но ободряющего нового старта.

Она наливает себе кофе и пробует дозвониться до Алис.

Вернувшись в палату Джека, Санна обнаруживает, что он уже проснулся. Пока она поднимает жалюзи, мальчик с гримасой боли старается принять сидячее положение в кровати. Она протягивает ему стакан воды.

–Как ты себя чувствуешь?

Он осторожно кивает в ответ.

–Мне нужно назад в управление. Но я могу еще прийти, если хочешь.

Она берет свое пальто. Мальчик внезапно тянется к ней и берет за руку. Она опускается на край кровати рядом с ним.

–Тебе принести что-нибудь, прежде чем я уйду? Хочешь, я попрошу, чтобы принесли завтрак?

Он качает головой и опускает взгляд. Вид у него испуганный. Она чувствует тревогу и укол вины за то, что должна уходить. А еще за то, что заговорила с ним об Александре. Она гадает, это ли причина его грусти, волнения, а может, даже страха. И не может отвлечься от мысли, не врет ли он ей. Что, если мальчик на фото все-таки его брат? И он его защищает.

–Кто-нибудь вот-вот придет,– успокаивает она его.– У тебя снаружи будет сидеть сотрудник полиции. Как в прошлый раз, когда ты здесь лежал.

Она отпускает его руку.

–Что ж,– натянуто произносит она,– условимся, что увидимся еще раз?

Его глаза начинают блестеть, лицо выглядит так, словно его лихорадит. На прикроватной тумбочке стоит пустой стаканчик из-под таблеток, возможно, ему давали лекарства, пока она выходила. Она аккуратно обхватывает его руку.

–Обещаю, что вернусь. Хорошо?

По пути из отделения она встречает полицейского, которого Экен наконец-то прислал в больницу. Она обменивается с ним парой слов и показывает на дверь палаты Джека.

Когда она входит в управление, мысли скачут как бешеные. Джек, места преступления, все образы смешиваются в голове. Ответ, который они ищут, должен быть где-то там, она это знает. Где-то глубоко в ее подсознании, просто она никак не может его нащупать.

Бернард стоит в коридоре и машет ей рукой.

–Алис с Эйр ждут тебя в кабинете. Где тебя носило?

–Доброе утро,– бормочет она в ответ и идет дальше.

Он берет ее за руку:

–Дедуля Кранц помер.

Она застывает на месте.

–Что? Почему никто не сообщил мне об этом?

–Я тебе сейчас сообщаю,– раздражается он.

–Что случилось? Где его нашли?

–Умер ночью от инфаркта у себя в комнате. Ничего выдающегося.

Она кивает. На смену тревоге приходит не вяжущаяся с ситуацией легкость, которая переходит в злость. Этот отвратительный человек, думает она, его не судили, не призвали к ответу.