–Да, но ему нужно порядочно времени, чтобы начать давать свет.

–Может, отложим все до утра?– предлагает Эйр, одновременно читая эсэмэску от Сесилии.– Сестра просит меня вернуться домой.

–Думаю, вы захотите остаться еще на пять минут,– внезапно звучит от двери голос Алис.

В одной руке у нее лист бумаги, больше всего похожий на распечатку счетов. В другой толстая свеча, пламя которой готово вот-вот погаснуть.

–Хочешь сказать, что уже успела пробить его?– удивляется Эйр.

–Ну, я успела быстренько проверить по нашим картотекам имя Александр Абрахамссон, прежде чем все вырубилось.– Вид у Алис раздосадованный.– Я не успела много прочесть, но кое-что нашла. Его объявляли пропавшим несколько раз подряд примерно восемь-девять лет назад.

–Пропавшим?– переспрашивает Санна.– Он сбегал?

Алис кивает.

–Очевидно. Несколько раз подряд.

–Так, что еще?– спрашивает Эйр.

–Больше я ничего не успела. Потом электричество отключили. Но я заметила еще кое-что, пока сидела с цифрами. Так что я вернулась к счетам Ребекки Абрахамссон и посмотрела период до лагеря «Рассвет». Она потратила довольно крупную сумму в магазине детской спортивной одежды и снаряжения для кемпинга и туризма, это было за несколько месяцев до лагеря. Я позвонила владельцу магазина по мобильному. У него тоже, естественно, не было электричества, но он человек старой закалки, и у него все разложено по папкам, так что он сходил и отыскал нужную.

–Так ты что, заставила его проверить, что именно она купила? Ну ты, блин, ненормальная…– ухмыляется Эйр.

Алис кивает.

–Ага. Сапоги, ветровка и все такое прочее. И, теперь слушайте внимательно, в этом же магазине изготавливают именные бирки. Знаете, которые потом на детскую одежду и личные вещи нашивают. Она у них заказывала такие. Угадайте, на чье имя? Александра Абрахамссона.

–Постойте. То есть мы полагаем, что Александр Абрахамссон тоже был в лагере?– спрашивает Эйр.– И он и есть мальчик на снимке?

Эйр кивает и тщетно пытается поймать взгляд Санны.

–Разве я не пыталась вас убедить внимательнее проверить семью Абрахамссон?– восклицает Эйр.– Ну, что теперь будем делать? Нам ведь надо снова поговорить с Джеком. Вполне вероятно, что на фото его брат. Что он что-то нам недоговаривает.

–Я поговорю с ним, я в любом случае планировала заехать туда сегодня вечером,– отвечает Санна.

–Но нужно, чтобы кто-то поехал с тобой,– Алис выглядит встревоженной.– То есть куратор или кто-то из службы опеки, не думаю, что вам стоит говорить с ним на эту тему в отсутствие специалистов…

–Хватит нам нянчиться с этим мальчишкой,– произносит Эйр.– Очень может быть, что он защищает этого чертова…

–Я поеду туда,– холодно обрывает ее Санна.– Сама со всем разберусь.

Она берет пальто.

–Нам нельзя ждать. Я поеду сейчас же. Вы оставайтесь здесь, электричество скоро восстановят, продолжите проверять Александра.

Эйр бурно протестует, но Санна уже вышла за дверь.

Сев в машину, она роется в бардачке, пока не находит упаковку таблеток. Она выдавливает себе на руку одну штуку, хочет забросить ее в рот, почувствовать, как спокойствие разливается по телу и стресс отступает. Но останавливает себя, заводит машину и выезжает с парковки в темноту ночного города.

Она разочарована в самой себе, необъяснимо, как она могла не проверить такую простую вещь. А кроме того, она в ярости на всех людей из окружения Джека, никто из них ничего ей не сказал. Метте Линд, Инес Будин, Гуннар Бильстам. Никто не упомянул Александра Абрахамссона.

Перед машиной выскакивает пешеход. Она резко тормозит и рукой показывает перепуганному растяпе, чтобы быстрее переходил улицу. Без светоотражателей он становится не более чем черной тенью, оказавшись за пределами автомобильных фар. В боковом окне машины видны теплые огни больницы, резервный генератор превратил ее в корабль посреди безбрежного моря темноты.

Она проезжает мимо бензоколонки с погашенными огнями, будь это любой другой вечер, она притормозила бы купить себе кофе. Но не сейчас. Она чуть приспускает стекло, чтобы холодный воздух проник в легкие. Мысли потихоньку пробуждаются. Она пролистывает в уме те скудные данные, которые им удалось получить об Александре Абрахамссоне. Он на два года старше Джека. Несколько раз сбегал из дома. С большой вероятностью находился в лагере «Рассвет» вместе с остальными. Клаудия Йоханссон сказала, что он был хулиганом, готовым на что угодно.

Она снова закрывает окно, притормаживает у края дороги и звонит в службу опеки. Сообщает дежурному администратору, что направляется в больницу, чтобы побеседовать с Джеком о его брате Александре, и просит обеспечить ей присутствие представителя службы и перезвонить. Она ждет некоторое время. Никто не перезванивает.

Она трогается с места. Мысли об Александре Абрахамссоне не дают ей покоя. Почему они ничего не нашли в квартире Ребекки? Никаких фотографий, ничего, что указывало бы на существование еще одного ребенка? А Джек, почему он ничего не сообщил им о своем брате? Не говоря уже о Гуннаре Бильстаме, этом психиатре. И Метте. И Инес Будин.

Выехав на круг и собираясь повернуть на съезд в сторону больницы, она вдруг меняет решение. Вместо этого она проезжает по кругу прямо и направляется в Мюлинг.

Большой многоквартирный дом окружен тьмой, единственным источником света оказывается фонарик на лбу длинноволосого мужчины в оранжевой униформе со светоотражающими лентами. Мужчина медленно продвигается вдоль одной из дорожек, ведущих к главному входу в здание. В руках у него садовый пылесос для уборки листьев, кажется, он пребывает где-то в собственном мире, а тяжелый агрегат в руках делает его похожим на робота.

Санна выходит из машины, по лестнице поднимается на четвертый этаж, а потом останавливается перед дверью квартиры Абрахамссонов. Дверь опечатана сигнальной лентой. Мимо проходит женщина с ходунками, даже не замечая ее. Этажом ниже слышится чья-то ссора: два или три человека выясняют отношения на повышенных тонах. Голоса зло отскакивают от бетонных стен.

Она делает глубокий вдох, в надежде, что приток кислорода прогонит шум из ее головы. Она различает собственное отражение в глянцевой поверхности входной двери. Контуры лица словно растворяются. Темные круги под глазами выглядят как боевая раскраска. Достаточно просто взяться за ручку и сорвать огораживающую дверь ленту, и вот она в квартире.

Внутри темно и пахнет затхлостью. Она подсвечивает себе дорогу телефоном. Осторожно начинает открывать один за другим шкафы и выдвигать ящики.

Где-то здесь должно быть хоть что-то, думает она. Брелок, предмет одежды или какая-то другая запрятанная личная вещь, которая хоть что-нибудь расскажет об Александре Абрахамссоне.

Она щупает скомканные зимние шарфы и варежки в плетеном ящике в прихожей. Взгляд блуждает по выстроившимся вдоль стены сапогам и туфлям. Она чуть не падает, запнувшись о торчащий из-под скамейки низенький скейтборд. Потом продвигается дальше в глубь квартиры, перебирает газеты и пластиковые папки со счетами. Передвигает чашки на кухонном столе. Роется в миске с мелочью и ключами, неизвестно от каких дверей.