Поеду в Бисмарк. Передавай привет Грейс. Ф.

Она долго смотрела на записку.

– Насколько я понимаю, вы ищете Денниса Халла.

Хэдли обернулась и увидела мужчину со смуглой кожей и длинным черным хвостом, который обращался к ней.

Эпилог

ГРЕЙС

Мяч летал туда-сюда, а глаза Скипера бегали вслед за ним, на его лице застыла улыбка. Сегодня на нем была его любимая футбольная форма – футболка в красно-золотую полоску, белые шорты и черная повязка Nike с красным логотипом компании.

Деон Хотто был его любимым игроком, а Бенсон Шилонго занимал второе место. Он также стал большим поклонником крикета, регби и гольфа, его форма менялась в зависимости от времени года.

Билеты на финальный матч Кубка африканских наций стоили небольшое состояние, но Джимми настаивал, что оно того стоило. По его словам, годовщину их семьи стоит отпраздновать. Так он называл второе июня, день, когда образовалась их замечательная семья. Грейс всегда напоминала ему, что в тот день они были вместе менее трех секунд и что Джимми и Тилли на самом деле встретились только несколько месяцев спустя, но такого рода рассуждения не могли смутить Джимми. Второе июня было началом всего – днем, когда, по его мнению, все получилось.

Он прижал ребенка к плечу, давая ему срыгнуть после бутылочки – Марк Джеймс Херрик родился пять месяцев назад. Парень был вылитая морковка, его волосы были такими рыжими, что почти светились на солнце. Скиппер стал называть его Новичком, и это прозвище прижилось у всех, за исключением Хэдли, которая до сих пор настаивала на том, чтобы называть его Марком.

Хэдли много суетилась с Майлзом, который теперь вырос и перестал быть крохотным комочком. Он научился ходить в одиннадцать месяцев и с тех пор не переставал попадать в неприятности. В данный момент он пытался перелезть через перила на поле, желая достать «мяч», что, к великому удовольствию Скиппера, было его первым словом.

С каждым днем он все больше походил на Джимми, прежний толстячок начал обрастать мышцами, а его улыбка становилась все более и более озорной. Хэдли говорила, что, хотя он и похож на своего отца, характером пошел в Грейс, она предупреждала их, что у них будут проблемы и что он станет либо следующим великим героем, либо злодеем, в зависимости от того, как они его воспитают. Большая ответственность.

Хэдли с силой жевала жвачку. Она выкуривала по пачке сигарет в день и пыталась избавиться от этой привычки, используя пластырь, медитацию и гипноз. Когда ничего из этого не срабатывало, она шла на попятную, и так продолжалось раз за разом.

Когда Хэдли впервые появилась у них, то была в полном раздрае. Грейс считала невозможным, чтобы Хэдли когда-нибудь подурнеет, но женщина, появившаяся на пороге их дома через месяц после их прибытия в Намибию, была уже совсем не той, которую они оставили в Штатах. Она была изможденной и истощенной, ее кожа была землистой и бледной, а в глазах сквозила какая-то ужасающая пустота.

– Состояние шока, – пояснил Джимми. Он видел такое раньше. Видел солдат, которые в бою сражались на адреналине, а потом по окончании падали на землю, страдая будто бы отсроченной реакцией на пережитые травмирующие события. Это было не похоже на посттравматическое стрессовое расстройство, скорее на отключение, почти коматозное состояние изнурительной угрюмости, как будто они были под наркозом.

Постепенно ей стало лучше, дети, похоже, были ее противоядием. Но время от времени Грейс до сих пор ловила ее на том, что она смотрит куда-то вдаль, а мысли ее витали где-то далеко, как будто она думала о чем-то или пыталась что-то разгадать. На ее лице было замешательство, как будто, как бы она ни старалась, она не могла разобраться в происходящем.

– Они выиграли! – воскликнул Скиппер, когда сработал звуковой сигнал, заканчивающий игру. Он ударил каждого из них костяшками пальцев, даже обошел сиденье, чтобы ударить кулачком Марка, все еще лежавшего на плече Джимми.

Грейс встала и собрала свои сумки. Она до сих пор использовала сумку для подгузников, которую она взяла с собой в их судьбоносное путешествие год назад, как напоминание обо всем, что произошло и к чему это привело. Хэдли закатила глаза, когда вытащила ее, чтобы упаковать с собой. Сумка, купленная в Kmart, была потрепанной и в пятнах, с протертыми ручками и порванным передним карманом.

Грейс была уверена, что Хэдли положила глаз на сумку из новой коллекции Gucci for Babies. Они могли себе это позволить. Они хорошо распорядились своими деньгами. Виндхук в Намибии был одним из самых быстрорастущих городов мира, и парковочный бизнес в переполненном центре города оказалось прибыльным. Они начали сдавать парковочное пространство в аренду предприятиям, и теперь по прошествии времени у них было уже два больших участка, и они собирались купить еще два.

Грейс занималась бизнесом, а Джимми повседневными делами. Хэдли часто закатывала глаза и слишком много говорила, но заботилась о доме, так что их трехстороннее партнерство работало на удивление хорошо.

Когда они уходили с трибун, Джимми говорил с Тилли о предстоящей гонке в Килларни.

– Ставлю на Фрикки, – сообщил он.

– Это потому, что ты дурак, – парировала Тилли. – У Макграта все шансы в этом году.

Тилли стала страстной фанаткой гонок. Она полюбила автомобили, гонки и все, что было связано с ними. Ее мечта – стать следующей Даникой Патрик, хотя ей больше нравится Формула-1, а не NASCAR.

– Не следует выбирать победителя на основании смазливости водителя, – возразил Джимми.

– Побереги свои денежки!

– Хорошо, – согласился Джимми. – Сто штук.

Грейс улыбнулась.

– Двести, – парировала Тилли.

Джимми покачал головой.

– Ты слишком богатая. Я все еще на мели после последней гонки.

– Отлично. Сотня. Но если ты проиграешь, то возьмешь меня на чемпионат по ралли-кроссу.

Джимми плюнул себе на ладонь и протянул ее. Тилли тоже плюнула на ладонь, и они пожали друг другу руки.

Джимми явно проиграет, и ему понадобится кредит в банке. Грейс уже могла это предугадать.

Джимми замечательно приспособился к жизни вне армии. Она танцевала джигу, когда узнала, что приговор Джимми за соучастие составил всего шесть месяцев тюрьмы. Его обвинили в побеге от полиции в трех штатах, а также в пособничестве и подстрекательстве. Ему сделали снисхождение из-за его службы в армии и потому, что его адвокат блестяще представил его преступления как героический акт любви к его беременной жене и ребенку.

Через неделю