Но я ошиблась.

– Сейчас ты в правильных руках, Кэрри! – произнесла она. – Донорское тело принадлежало Карлин Кэмпбелл-Данкер.

Признаться, услышав это, я вздохнула с заметным облегчением.

– Как меня звали в том, другом мире?

– Это неважно. Воспоминания тебе уже не вернуть.

Я поморщилась.

Кажется, даже поломка матрицы дала у них сбой, потому что воспоминания у меня все-таки были. Отрывистые, время от времени они просачивались через завесу в моей голове.

Но рассказывать об этом Куратору я не собиралась.

– Допустим, вы внедрили в мое тело свою матрицу, и что было дальше? Меня нашли через несколько дней после обрушения аномалии на Олсон. Причем, когда я пришла в себя, у меня было всего лишь несколько переломов и полная амнезия, но моей жизни ничего не угрожало.

– Конечно же, ей ничего не угрожало, – усмехнулась Куратор. – Особенно после того, как мы продержали тебя три дня в регенераторе и провели несколько сложнейших операций. Мы отпустили тебя только после того, как у нас не осталось сомнений в успешности нашего эксперимента.

– Почему вы вообще меня отпустили?!

– Потому что память к тебе так и не вернулась, – холодно отозвалась она. – Именно поэтому Архитектор решил, что правильнее для тебя будет жить в мире, к которому принадлежит твое тело, а не скрываться вместе с нами всю отведенную тебе жизнь. – И снова соврала, я в этом уверена. – Позже мы приставили к тебе Молли.

Помолчала какое-то время. Затем произнесла.

– Я вижу в твоих глазах осуждение, Кэрри, и ты имеешь полное на него право. Ну что же, чтобы хоть как-то загладить вину, мы собираемся искупить свои ошибки. Дать и тебе, и этому миру еще немного времени, и для этого мы попытаемся закрыть чужие аномалии.

– Но как вы это сделаете?!

– Боюсь, ты не поймешь. Скажу одно – у нас есть сложное технологическое решение, над которым мы работали последние пару лет.

– Когда вы думаете это провернуть?

– Скоро. Пусть Архитектор уверен в успехе, но исход событий нам пока еще неизвестен. Поэтому ты возьмешь вот это. – Куратор протянула руку. Разжала ладонь в темной перчатке, и я увидела маленький ключ. – Он от сейфа Первого Королевского банка, пароль – ты сама. Это на самый крайний случай, который, я надеюсь, никогда не настанет.

– Мне ничего от вас не нужно! – отшатнулась я, хотя, по большому счету, надо было спросить, что это вообще такое.

Но Куратор с силой вложила ключ в мою ладонь, заявив, что так велел Архитектор.

– Слушай меня внимательно, Кэрри! Теперь ты знаешь, что твое сознание принадлежит другому миру и ты здесь чужая. Но назад дороги нет ни для кого из нас. Всю оставшуюся жизнь тебе придется делать вид, что тебя ничто не связывает с магическими аномалиями. Это значит, что ты должна прекратить любые… Любые, Кэрри, контакты с герцогом Райотом, главой Ночных Охотников, а также встречи с Мэтью Шенноном из Особого Отдела! Если продолжишь в том же духе, вскоре они догадаются, кто ты такая, и тебя уничтожат. Причем без какого-либо сожаления! Как порождение враждебной им аномалии, кем ты на самом деле являешься.

Я открыла рот, чтобы ей возразить, но затем его закрыла.

Хотя нет, у меня все-таки был вопрос.

– Как именно они об этом догадаются?

– Так же, как и зарги. Похоже, мы выдаем себя особыми вибрациями, которые могут видеть некоторые носители магии в этом мире. К тому же твой багаж опыта, который ты принесла из родного мира, отличает тебя от других. Поэтому ты должна быть готова бежать в любую минуту, как делали мы все эти годы.

– Я не собираюсь никуда бежать, – возразила ей. – Потому что я – Карлин Кэмпбелл-Данкер, вы сами это подтвердили.

– Ты – Милана Данилова из города Москва, – ровным голосом произнесла Куратор. – И родилась ты в 2082 году, а не в 532. Тебе было четырнадцать на момент переноса. Вот кто ты такая на самом деле, Кэрри, и зарги об этом прекрасно знают! Но и это еще не все.

– Неужели есть что-то еще? – сдавленно усмехнулась я.

– Твой магический дар довольно специфичен, и он тоже может тебя выдать. Поэтому постарайся поменьше его применять, а заодно разобраться с тем, что ты получила вместе с этим телом во время переноса сознания. Надеюсь, мы дадим тебе достаточно для этого времени.

Сказав это, Куратор замолчала, и молчала она довольно долго.

Я стояла рядом и смотрела на нее. Ключ от банковского сейфа холодил ладонь.

– И что, на этом все? – спросила я у Куратора. – Не будет ни единого слова сожаления о том, что вы сделали с этим миром и его людьми, когда открывали… свои аномалии? Со мной, с Молли? С тем третьим, который был вашим успешным и неуспешным экспериментом одновременно?

– Мы уже достаточно за это наказаны, – ледяным голосом произнесла Куратор. – Несмотря на регенератор, без ежедневной поддержки которого мы не в состоянии существовать, наши тела плохо адаптировались к этому миру. Каждое движение и каждый вздох причиняет нам боль. Но мы все же попытаемся искупить те ужасные ошибки, которые совершили.

И снова замолчала.

Я тоже не могла произнести ни слова. Если раньше меня распирали вопросы, но сейчас от них не осталось ни одного.

– Теперь иди и больше меня не ищи, – произнесла напоследок Куратор. – И вот еще, оставь Молли в покое, она знает куда меньше твоего. Но если попытаешься ее прогнать, это ее убьет.

– Вы чудовища! – сказала ей напоследок, но Куратор лишь пожала плечами.

– В чем-то ты права, Кэрри! Пусть мы и чудовища, но не до конца. Поэтому мы отпустили тебя тогда, под Олсоном, восемь лет назад, а я позволю тебе уйти сейчас.

И я пошла. Сделала несколько шагов, но, не удержавшись, все же оглянулась.

Куратор стояла возле парапета и рассматривала магическую аномалию заргов. Ветер шевелил ее темное платье, трогал вуаль, под которым скрывалось изуродованное лицо той, кто пришел сюда из другого мира.

Возможно, они получили по заслугам, но я… Мне почему-то было ее жаль. Как и остальных людей с Земли.

Вскоре я подошла к Молли, которая дожидалась меня неподалеку.

Напрасно Куратор боялась, что я ее прогоню. Молли давно уже стала моей подругой и защитницей, и она была вольна оставаться со мной так долго, сколько сама захочет.

Возможно, до конца моих дней, потому что наши жизни связаны.

Оставалось лишь понять, как нам жить после той жуткой правды, которую я узнала, и