— Собираешься срубить парочку имхурсагов? — поинтересовался Эрешгун, с уважением оглядывая грозное оружие.

— А что такого? — ответил Димгалабзу. — Мы же кузнецы, будем сражаться в первых рядах. С нами сила металла. Посмотрим, как против нее выстоит сила Энимхурсага.

— Это хорошо, — признал Шарур. — Кимаш-лугал поступил мудро, поставив вперед кузнецов.

— Конечно, хорошо, — согласился Эрешгун. — Предыдущие войны принесли нам неплохую прибыль.

Хаббазу выглядел заинтересованным. Шарур подумал, что рано или поздно Энзуаб все равно узнает о сражении, ну, а что он будет делать с этим знанием — его дело.

Димгалабзу в свою очередь весьма заинтересовался зуабийцем.

— Кто это идет с твоими сыновьями? — спросил он Эрешгуна.

— Его зовут… э-э… Буррапи, — ответил Эрешгун. — Он наемник из Зуаба. Шарур познакомился с ним, когда вел караван через землю Зуаба. А он как раз оказался здесь, когда имхурсаги пошли на нас войной. Мы обещали заплатить ему, если он будет сражаться на нашей стороне.

Хаббазу спокойно отнесся к тому, что его назвали вымышленным именем. Он слегка поклонился Димгалабзу. Кузнец в ответ тоже изобразил нечто, похожее на поклон и с усмешкой произнес:

— Ты с ним поосторожнее. Он ведь не воевать сюда пришел. Знаешь, что говорят о зуабийцах…

— Это же надо! — негромко воскликнул Хаббазу. — Всего-то парочка воров умудрилась испортить репутацию всему Зуабу.

Тупшарру закашлялся, Шарур с Эрешгуном сохранили на лицах сосредоточенное выражение. Оба обладали большим опытом по сравнению с младшим братом Шарура. Впрочем, несмотря на опыт, Шаруру оказалось нелегко сохранить серьезную мину.

Итак, ополчение постепенно двигалось навстречу захватчикам. Большинство кузнецов обладали мощным телосложением, но ходоки из них были так себе. Поскольку многие из них успели нажить неплохие состояния, в ближайшей деревне купили подводу, запряженную ослами, и сложили на нее все свое оружие и снаряжение. Идти стало полегче, и все приободрились.

На север шли и крестьяне. Вскоре на дороге стало тесно, навстречу потянулись беженцы, в основном, женщины с детьми и скотом. «Имхурсаги!» — кричали они так, словно люди, идущие на врага с оружием в руках, не знали, с кем им предстоит сражаться.

Эрешгун махнул рукой в сторону северного горизонта. Над ним висел дым.

— Они жгут наши поля. Деревни жгут. Они за это заплатят!

Гибильцы расположились лагерем недалеко ото границы. Получился небольшой город с охраной, многочисленные шатры образовали в нем извилистые улочки и переулки. Настроение в лагере царило уверенное. Торговцы прошли мимо человека, обращавшегося к небольшой группе слушателей:

— Нам не раз приходилось побеждать имхурсагов. Ладно. Придется еще раз напомнить им, что с Гибилом связываться себе дороже.

На следующий день лугал Кимаш двинул свои войска против Имхурсага. Их воины выстроились на земле Гибила в неровный боевой порядок. Шарур невольно вскрикнул, когда рядом с головным отрядом возник разгневанный Энимхурсаг, в доспехах и в десять раз выше любого человека.

Глава 9

«Энимхурсаг! Энимхурсаг!» — заревели имхурсаги, когда их бог махнул рукой в сторону защитников Гибила. Однако Шарур заметил то, что укрылось от врага: Энимхурсаг не мог вступить на земли Гибила прежде своих воинов. Там, где не прошли его люди, у него не было силы.

Несколько гибильцев, не понимавших этого свойства чужого бога, обратились в бегство при виде грозного божества. Рядом с Шаруром Хаббазу спросил напряженным голосом:

— Ну и где же ваш Энгибил? Пора бы ему выйти против Энимхурсага…

— Энгибил не терпит бога-соседа, — ответил Шарур.

— Энгибил уже много лет не выходил с ним лицом к лицу, — добавил Эрешгун.

— Даже во дни моей юности Энгибил не сражался с богом Имхурсага, — неожиданно объявился в сознании родни призрак деда Шарура.

Хаббазу его, естественно, не слышал, поскольку не был знаком с ним при жизни предка, но и он встревожился, догадавшись по лицам торговцев о смысле сказанного.

— Это что же? Энгибил не собирается защищать свой город? — воскликнул он. — Тогда, считай, всё пропало! — Он сделал шаг назад.

— Вовсе нет, — сказал Тупшарру, когда Шарур взял вора за руку, чтобы удержать его. — Гибил и Имхурсаг сражались во многих войнах с тех пор, как Энгибил в последний раз вышел на поле битвы. И гибильцы выигрывали все эти войны.

— Да, действительно, — напомнил сам себе Хаббазу. Выражение паники на его лице сменилась простым недоумением. — Я же помню историю, но все равно не понимаю, как это может быть. Как могут люди в одиночку противостоять богам, да еще и побеждать?

— Ну, почему же в одиночку? — ответил Шарур. — Это же земля Энгибила. Наш бог думал об этом дольше нас. Он помогает защищать ее. Но мы не его рабы, как имхурсаги — рабы Энимхурсага. Нам совсем необязательно, чтобы он шел впереди нас в битве.

— Ладно, — сказал Эрешгун, обнажая бронзовый меч, — время разговоров кончилось. Пора сражаться.

И они двинулись на врага. Хаббазу все еще сомневался и время от времени закатывал глаза, но о бегстве больше не помышлял. Люди без доспехов, люди без шлемов, люди без щитов уступали им дорогу, пропуская в передние ряды, где стояли воины в полном вооружении. Многие из них были кузнецами; Шарур узнавал друзей и соседей со своей улицы.

Те, кто стоял в первых рядах, и чьи тела покрывала броня, были такими же преуспевающими торговцами (иногда друзьями, а иногда и соперниками в торговых делах). Но были среди них и писцы. Эти не отличались зажиточностью, но Кимаш снабдил доспехами и их. Как и кузнецы, они вполне осознавали силу своего ремесла и готовы были сопротивляться врагу.

Имхурсаги все еще выкрикивая имя своего бога. В их первых рядах тоже стояли знатные люди в доспехах. Среди них, словно осадная башня, топтался Энимхурсаг. На обоих флангах его воинства располагались лучники на колесницах, запряженных ослами, они непрерывно маневрировали, стремясь обойти гибильцев с флангов и выбирая удобные позиции для стрельбы.

Энимхурсаг размахивал громадным мечом и выкрикивал оскорбления в адрес Гибила, и все это выглядело как перебранка на рынке, когда крестьянки начинали кидаться друг в друга редиской.

— Не стоит бояться, жители Гибила! — прокричал Кимаш. Голос у него был потише, чем у бога, но его все равно услышали. — Вы же видите, их бог не может сделать ни