хотелось идти, но Тихон так радовался, что я взяла в кулак свою раздражительность и поборола желание не видеть других людей, которым придется улыбаться. Меньше всего мне хотелось сегодня улыбаться.

Но улыбаться и не пришлось, все, что я могла сделать, дойдя до нужного дома, это открыть рот от удивления. Потому что домом этот особняк за кирпичным забором язык не поворачивался назвать. Я даже засомневалась, туда ли пришла, но дверь в воротах уже открыл Игнат, слепя меня своей сверкающей улыбкой.

— Я же говорил, что ты придешь. Привет, Бандит. Там тебя твой соучастник игр ждет.

— Слово-то какое, — смеюсь я и не успеваю разрешить Тихону идти, как он срывается с места, прямо к рыжику, что стоит возле матери. Алена уже машет мне рукой и приглашает к мангалу, от которого славно пахнет мясом.

Игнат трогает рукой мою талию, но я отхожу в сторону.

— Я же просила.

— Так я ничего и не делаю. Просто рука дернулась.

— Постарайся сделать так, чтобы она дергалась в другую сторону.

Он смеется и провожает меня к Алене с ее мужем Никитой. Мальчики уже прыгают на батуте, а мне подают бутылку пива.

— Надеюсь, ты не откажешься?

— Да какой у меня, собственно, выбор, — усмехаюсь я и делаю глоток. Игнат снова ко мне жмётся, а я строго на него смотрю. В этот момент затылок словно щекочет легкое перо, создавая внутри напряжение. Странное такое. – Слушай…

— Нет, ну а что. Твоя сестра на меня тоже не смотрит. Такое ощущение, что я какой-то прокажённый. Никита, скажи?

— Ты просто охамел в край.

— Кстати, — смеюсь я, делая еще один глоток, и смотрю на дом, потом снова на Игната. – Если бы ты показал Милене свой дом, то она бы резко сменила гнев на милость.

— На тебя, я смотрю, впечатление это не произвело?

— Еще как произвело, просто ничего не изменило.

— Тогда, — приближается он к моему уху, сильно наклоняясь. – Не говори ей. Не люблю меркантильных сук.

— Ты о моей сестре между прочим говоришь, — все меньше и меньше нравится мне этот мужчина. Пусть с его торса и можно писать картину совершенство. И снова это дурацкое ощущение, что на меня смотрят. Даже не смотрят, а держат за натянутые нити нервов, делая почти больно. Не предвещая ничего хорошего.

Я невольно оглядываюсь на окна дома, пока Игнат извиняется и предлагает мне кусок мяса со своей вилки. Но я тяну руку за тарелкой, что протягивает мне Алена, но внутри все обрывается, а те самые нервные нити вворачиваются вокруг моей шеи, оставляя кровавые шрамы и вынуждают задыхаться, потому что я чувствую его всем своим существом. Потому что слышу голос сына, произносящий мой смертный приговор.

— Камиль! Привет.

Я настолько поражена, что не могу двинуться, даже чтобы обернуться не хватает сил.

— Как дела, пират? Больше не боишься воды?

— Я больше ничего не боюсь.

— Вот и молодец. Иди поиграй.

— А ты что будешь делать?

— А я поиграю с твоей мамой.

— Ты знаешь Камиля? – усмехается Игнат, а я нервно киваю, продолжая смотреть на огонь, который не спасет меня. И знать бы, от чего спасаться. От любви, что буквально скручивает внутренности, или от ненависти, которая растекается по венам. Он тот самый дядя, который помог Тихону. Как такое вообще могло случиться?

Локоть сжимают сильные пальцы, буквально сдавливая кожу, словно готовые сломать кость. Я не могу повернуться, просто не могу.

— Можно тебя? - шипит он мне на ухо и дергает в сторону дома.

Глава 56. Мышка

Шею продолжает стягивать нитями, я все еще с трудом могу поднять взгляд на Камиля. Проще посмотреть на сына, пока меня тащат в дом. Он прыгает на батуте и вроде все хорошо, но стоит ли мне уходить. Стоит ли оставаться с Камилем наедине. Тем более, когда он явно не в духе. Игнат. Алена. Никита. Мне даже в голову не пришло, что он может приехать в эту глухомань. Я помню, как он рассказывал о своих путешествиях в другие страны. А Ленинградский туризм он даже не рассматривал, как нечто стоящее. А теперь он здесь. Он рядом. И кроме невероятного предвкушения по телу расползается страх, что я никогда не смогу его забыть. Что, где бы я не появилась, где бы не жила он обязательно появится, чтобы снова сделать больно.

— Может быть, хватит меня тащить? – вырываю руку, когда мы оказываемся возле лестницы. – Или, чтобы поговорить, обязательно наличие кровати?

Я сглатываю, облизываю пересохшие губы и наконец поднимаю голову. Ну почему он такой высокий. Почему рядом с ним я чаще всего чувствую себя загнанной мышью. Особенно, когда он смотрит вот так. Почему он смотрит так, словно я убила его кота. Ведь как минимум у него нет кота.

— Хватит молчать, — не выдерживаю я зрительной борьбы. – Как ты вообще здесь оказался.

— На машине приехал, — зло выговаривает он.

— Ты знал, что я здесь?

— Точно. Именно поэтому написал тебе смс и позвонил.

— Не перетрудился?

— Сарказм тебе не к лицу. Как и флирт с моими друзьями. Марат. Игнат. Жаль с Никитой не выйдет, он глубоко женат.

Гнев внутри вспыхивает мгновенно, рука поднимается против моей воли, и ладонь тут же обжигает.

Я так рада его видеть. Я так по нему скучала, а он, скотина, смеет меня обвинять в чем? В распутстве? И это с его то послужным списком?

Его голова даже не дергается, зато внутри глаз растекается лава, которая вот-вот спалит меня дотла.

— Я бы могла тебе рассказать, что я никогда не флиртовала с Маратом. Я бы даже рассказала тебе, что Игнат мне не понравился, и здесь я, потому что Тихон подружился с Левой. Я бы могла тебе рассказать, как скучала по тебе и скольких сил мне стоило не ответить на твое сообщение. Я бы рассказала, сколько сил мне стоит сейчас сдерживаться от того, чтобы не поцеловать тебя. Но это не твое дело. Моя жизнь, мужчины с которыми я не флиртую, тебя больше не касаются. Спешу напомнить, что никогда не касались. У нас были свободные отношения, но ни я, ни ты не смогли с ними смириться. Так что сейчас, я спокойно возьму