— А тебя не пугает, что я сижу с твоей красивой женой на заднем сидении? Я ведь могу и руки начать распускать.

— Ну так она тебе их и сломает, — отвечает он, вызывая бурный смех Игната. — Поспи. Ты же так хотел поспать, пока я тебя из квартиры тащил. А за мою жену не волнуйся. Я ей доверяю.

Вот поэтому я так редко вижусь с этой парочкой с обложки. Ничем их не проймешь.

Ладно. Похер. От мыслей о Лиде все равно не смогу избавиться сам, может, эти придурки помогут во главе с настоящей зеленоглазой ведьмой.

— Я вас ненавижу.

— Мы тоже тебя любим, пупсик, — подмигивает Игнат, надевая солнцезащитные очки на свою огромную морду и трогается с места, выезжая с парковки, чтобы целых два часа тащится в дом с личным берегом на озере Ладога в Ленинградской области.

Рука сама тянется к царапине на щеке, оставленной Лидой. Наверное, я бы даже обрадовался, останься там шрам. Хоть одно напоминание, что в моей жизни случилось чудо.

Глава 53. Мышка

— Софа, я не знаю, как вас благодарить.

— Оставь, — продолжает она жарить оладья, рецепт которых когда-то мне поведала. – Ты прекрасно знаешь, что ты мне как дочь.

— Немного неприлично говорить это при живой матери.

Я внутренне застонала, посмотрев на мать в парео, которая расположилась за столом, как царица. Осталось только ей чернокожего раба и опахало подогнать.

— Я ваши заслуги, дорогая Лариса Николаевна, ни на грамм не умоляю, лишь выражаю любовь к Лидочке.

— Очень надеюсь, что так и есть, Софья Дмитриевна, — с натяжкой улыбается мать, отпивая свой чай. – О, Милена, как спалось,

Спалось. Ничего, что уже полдник, сейчас и Тихон уже встанет после дневного сна.

Пока мама воркочет над все еще страдающей Миленой, которая после развода осталась по сути ни с чем, я подхожу к Софье и почти на ухо шепчу, чувствуя себя крайне виноватой за такое вторжение в ее уютный мир в этом райском уголке.

— Софа, я даже не знаю, как загладить свою вину перед вами за вот это все. Я хотела взять только сестру, но мама увязалась с нами. Сказала, поностальгировать.

— А на самом деле основательно покопаться в нашем мозге. И даже чайную ложечку для этого не забыла, — мы с ней тихонько посмеялись, а потом она продолжила. – Ты же знаешь. Родителей не выбирают. Хотя, порой мне кажется, что мы вообще ни за что не отвечаем.

— Вы продолжаете верить в судьбу. Но разве не мы сами творцы своего счастья.

— Это так. Но согласись, что к определенным решениям нас толкают те или иные обстоятельства, — подмигивает она, наверняка, намекая на мой рассказ про Камиля. Я долго молчала, а она не требовала отчета о моем душевном состоянии. Но порой очень тяжело держать все в себе. И вчера, когда все наконец ушли спать, после очередной порции моих бесконечных благодарностей она буквально вынудила меня с ней выпить. А там слово за слово я поведала, как влезла в эти отношения, прекрасная зная, что вскоре они закончатся. Прекрасно зная, что рано или поздно Камиль сорвется и покажет мне, что для него такое свободные отношения. Но я никак не ожидала, что увидеть это будет так больно. Один лишь взгляд на то, как он вжимается в Вику, разбил на части глупую мечту о том, что Камиль может стать по-настоящему моим. Мне нужно было сразу сказать ему обо всем. Признать, что все видела. Закончить. Но я не смогла, я просто не смогла так просто от него отказаться. Я искала в себе силы неделю, пока однажды не поняла, что даже секс с ним уже никогда не будет прежним. Что я просто не способна исполнять все эти современные условия, когда каждый живет сам по себе и не думает о другом. Я бесконечно благодарна Камилю за помощь с сестрой, но пора было действительно подумать о сыне, о том, что ждет меня на суде. Судя по словам юриста, который мне помогает, у меня почти стопроцентные шансы. В российском законодательстве есть очень четкие правила, что ребенок остается с матерью, даже ее измены, даже если они подтверждены, не имеют никакого значения. Это давало возможность мне успокоиться, расслабиться и не трястись в ожидании развязки. Да и в Кобоне было так хорошо, спокойно, что поводов для тревог нет. Разве, что мать и ощущение абсолютной пустоты внутри после расставания с Камилем. А еще потеря такой прибыльной работы. Марат забил на филиал в Питере, но сказал, что у них есть загородный в ста километрах и, если я надумаю, то меня ждут там. Но что делать с Тихоном, и чем он там будет заниматься непонятно. Как мне работать, если он будет постоянно крутиться под ногами. Так что пока, довольствуясь небольшой суммой компенсации, я осталась здесь, чтобы подумать, что делать дальше.

— Мама! – проснулся мой малыш, с которым после разлуки отношения изменились кардинально. Теперь я не «отстань», а «мамулечка», что бесконечно радует слух. – Я проснулся!

— Я заметила, малыш. Оладушки будешь? Софа напекла.

— Буду. Бабушка, — повернулся он к матери, и она дёрнулась от этого слова. Не любила она его. – Ты будешь оладушки?

— Называй меня Лара, милый. Конечно, буду. Прыгай ко мне на колени.

При всех своих не самых положительных качествах, мама бесконечно любила Тихона. Может быть, потому что своих сыновей у нее не было.

Тихон в одних трусах прыгнул ей на колени, а мы с Софой как раз расставляли чашки для чая. Затем подождали мужа Софы, к которому тут же перелез Тихон, и принялись пить чай.

-Милена, ты опять не будешь?

— Я обойдусь яблочком, — показала она, и мне стало даже неудобно. Очевидно, после развода Милена вознамерилась найти нового мужчину. И активно приглядывалась к здешним постояльцам на дорогих авто. Так что за фигурой она стала следить особенно тщательно, на что подбивала и меня. Но мне хватало утренних пробежек, пока Тихон рядом гнал на самокате по лесной тропинке. Перед глазами у меня всегда был пример в виде Камиля, который говорил, что главное физическая нагрузка, а остальное пустое.

Мы полдничали в кафе, которое находилось напротив ресепшена, где Софа встречала гостей. Здесь было много