не выдерживаю. Рывок к ней — и дверь закрыта, а моя давит на ее живот. — Ты же не хочешь уходить, Лида. Ты же хочешь остаться, быть со мной. Только вот не надо врать мне. И Вика… Да не было ничего.

— Пожар помешал?

— Нет, блядь! Я сам тормознул. Слушай, я не собираюсь оправдываться. Такого больше не повторится.

— Я больше тебя ни с кем не застану, это ты хотел сказать?

— Не беси, а… Чего ты от меня хочешь? Что ты хочешь сейчас услышать?

— Наверное, — поворачивается она ко мне, сама обнимает, но поцеловать не дает, словно голодом морит, — что ты тоже меня любишь. Что больше не будет других женщин, не будет никого, кроме меня.

— Лида. Это…

— Ну что? Ты сам сказал, что нам хорошо вместе.

— Я просто не уверен, что хочу тебя обнадеживать. Это сейчас я готов пообещать все что угодно, только чтобы ты не уходила. А что будет завтра? Через месяц, год? Вика чуть с собой не покончила, когда мы расстались. У тебя за спиной брак с мудаком. Неужели ты хочешь связываться с новым? Давай… не знаю, просто будем вместе, без условий и обещаний. Лида.

— Я очень хочу остаться с тобой, Камиль. Без условий. Обещаний. И не будь у меня сына, я бы даже не задумывалась, но… Месяц назад... Но сейчас... Ты погубишь меня. Уже погубил.

— Я ни к чему тебя не принуждал, - встряхиваю ее. Почему вся вина на мне? - Ты сама согласилась на этот вид отношений.

— Да, я знаю! Но теперь хочу больше, Камиль.

— На сколько?

— Я хочу все. — Поднимается на цыпочки, целует меня так мягко, словно ребенка на прощание в школу. — Я нашла в себе силы понять, что достойна большего, чем пресловутые свободные отношения. И верю, что однажды ты тоже будешь считать себя достойным большего, чем одноразовый трах.

— Мышка..

— Прощай, Камиль. - Даже не Котяра...

Она уходит, оставляя меня вариться котле из эмоций, из которого уже все выплескивается.

В руках оказывается лампа. Резкий бросок — и осколки по всему полу, а я сажусь прямо возле двери, слушая как в подъезде громыхает лифт.

Лифт, на котором из моей жизни бежит Лида.

Достойным.

И что достойного спать с одной телкой всю жизнь? Что достойного в том, чтобы стать олухом, который обязан все прощать, вроде Марата. Что достойного, чтобы стать подкаблучником? Что в этом достойного?! Нужен достойный? Ну и ищи его. Ищи в своих сказках. Там, где ты нашла своего гондона! Сука! Сука! Сука!

Бьюсь затылком о дверь, потом в бреду добираюсь до бара и просто сгребаю все, что есть, и начинаю нажираться. Выжечь алкоголем все мысли о Лиде.

Достойный. Да пошла она.

Завтра она будет для меня нелепым воспоминанием, а я снова начну привычный образ жизни. Без правил. Обещаний. Обязательств. Мне было нормально без нее. И будет так дальше.

Пошла она со своими надеждами. Наставлениями. Бросила меня? Отлично. Мне никто не нужен, Никто!

* * *

Шум в голове просто оглушительный. Словно я в личном аду, где каждый звук становится во сто крат сильнее.

Еле открываю глаза и злобно смотрю в сторону прохода, где дверь словно пытаются выбить. Еле поднимаюсь и волоку ноги, тут же открывая незваным гостям.

Вот они, рабы любви. Не люблю к ним приезжать. Они-то исключение, что подтверждает правило. Люди не способны на нормальные отношения.

— О, — пытаюсь улыбнуться Алене и Никите Самсоновым. — Счастливое исключение. Я ей о вас рассказывал.

Ноги уже не держат, и чтобы я просто не снес его вторую половинку, Никита подхватывает меня и несет в постель. Единственное не засранное за два дня место в доме. И кто сказал, что алкоголь помогает? Она все еще в башке. Голая. Готовит свои коронные оладьи, а я подхожу сзади и поливаю ее попку сгущенкой, тут же принимаясь вылизывать, не оставляя ей выбора, наклоняя над столешницей, чтобы удобнее было разрабатывать анус язычком, пальцами довести до оргазма, чтобы в нужный момент исполнить фантазию и войти наконец в ее пухлый зад.

— Камиль, — трясет меня Никита, выдергивая из порочного сна. Скотина. Там во сне все хорошо. Там музыка играет и мозг друг другу никто не трахает. Зачем мне эта дебильная реальность?

— Свали, а?

— И как ты с другом разговариваешь?

— Как с другом. Пошел на*уй. Дай и дальше предаваться самобичеванию. Знаешь, что она мне сказала? Я верю, что ты станешь достойным. Сука.

— Да уж, — прыскает со смеху рядом Аленка на кухне, уже и волосы свои белобрысые убрала в пучок. Реально готовит что-то. Уже и рассвело. Они что, тут поселиться решили? — Настоящая тварь, такое сказать. Можно мне с ней познакомиться?

— О, вы, стервы, найдете общий язык. У нее, кстати, сын. Тихон. Ровесник вашего спиногрыза, — открываю один глаз и снова закрываю, не могу видеть эти идеальные рожи. — Вам бы на обложку журнала «Как сдохнуть со скуки».

— А тебя на обложку «Как сдохнуть в собственной блевоте». Алло, Игнат?

— Эй, ты что удумал? — сажусь резко и тут же падаю. Чертово виски. Ни капли больше.

— Я тоже рада тебя слышать, брат. Да, мы в Питере. Есть на примете место, куда можно на рыбалку съездить? Да, мозги проветрить надо. Дом на Ладоге? Большой? А как туда доехать? Скинешь адресок?

— Я не поеду на рыбалку! Я буду лежать в кровати, разлагаться. Меня, между прочим, бросила женщина! Имейте совесть, ироды!

— Да не обращай внимания. Убогие ноют. А как туда добраться? Покажешь дорогу? Супер! Тогда через… — Он смотрит на Алену, которая вытирает руки полотенцем, потом ставит на стол корзинку и пожимает плечами.

— Можно ехать. Сэндвичи готовы.

— Вот и пиздуйте!

— Да, мы все готовы ехать. С этим-то куском страданий? Конечно. Сядет в машину как миленький.

— Я никуда не поеду! — последний раз кричу и поворачиваюсь к ним задом. И совершенно не понимаю, каким образом через час Алена с улыбкой пристегивает мой ремень безопасности на заднем сидении огромного внедорожника Игната. Игната, который таки поехал с нами...

— Ты ведьма.

— Я знаю. Поехали, мальчики, — садится она рядом со мной, а я наклоняюсь к Никите, что уже выбирает трек