Когда стало понятно, что война затягивается, а количество арестованных растет, 13 мая 1904 года Кабинет министров Российской Империи издал за подписью императора «Временное положение о военнопленных русско-японской войны», в котором местным властям была дана инструкция о том, как нужно вести себя с арестованными «желтолицыми» на период военных действий. В документе сообщалось, что «военнопленные могут быть подвергнуты водворению в городе, крепости, лагере или каком-либо другом месте, с обязательством не удаляться за известные определенные границы; но собственно заключению под стражу они могут быть подвергаемы лишь при наличности особой к тому необходимости». С этого момента, к мирному гражданскому населению, арестованному в зоне боевых действий, начинают применять термин «водворенные» или «высланные с театра военных действий».

Как видно из источников, первые такие аресты начались в апреле 1904 года в Харбине и других подконтрольных России населенных пунктах. Затем арестованных отправляли в Томск, а оттуда – в места водворения. Арестовывая китайцев и корейцев, царское правительство пыталось пресечь случаи шпионажа.

Одним из главных мест водворения была Пермская губерния. Транспортная доступность и нахождение вдали от границ делали ее удобным местом для размещения тех, кто попадал в плен к российским войскам во время боевых действий на Дальнем Востоке. Точная дата прибытия первой партии в Пермскую губернию неизвестна. Но 2 июня 1904 года «Пермские губернские ведомости» сообщали: «На днях в Пермь прибывает партия японцев в количестве 308 человек: из них мужчин 308, женщин 150, детей 20. В партии кроме японцев находятся еще 13 китайцев и 15 корейцев. Вслед за этой партией прибудет еще одна в количестве 409 человек. Все они будут расселены в пределах Пермской губернии». А 8 июня газета сообщала о том, что «мирные пленники» уже размещены в Перми.

В Пермь первая партия прибыла 17 июня. Присланных корейцев расселили в Перми (57), в Нытве (17), в Камышлове (9) и Оханске (9). К началу сентября в Пермской губернии уже находилось до ста сотен корейцев.

Имеющиеся на сегодняшний день источники позволяют реконструировать обстоятельства приезда, способы адаптации в обществе и отношения с местным населением корейцев, проживавших в Пермской губернии. В фондах Государственного архива Пермского края (ГАПК) отложились регулярно отправляемые в Департамент Полиции МВД отчеты пермского губернатора, полицмейстера и уездных исправников губернии, прошения и письма самих «пленников». Отдельный интерес представляют составлявшиеся ежеквартально «Требовательные арестантские ведомости», куда заносились сведения о возрасте, поле, роде занятий арестованных. Важную информацию для исследования содержат материалы провинциальной печати того времени, в частности ежедневная газета «Пермские губернские ведомости», полное издание которой за 1904 – 1905 годы находится в фондах Пермского краевого музея. В этом издании видна реакция российского общества на появление в своей среде иностранных подданных.

Около месяца ситуация с водворенными и их дальнейшей судьбой была довольно неопределенной. Только 9 августа 1904 года пермский губернатор получил с припиской «Срочно. Секретно» Высочайший указ Его императорского величества о том, что нужно делать дальше. Согласно документу, «начальником губернии должна была быть представляема ежемесячно ведомость с точными сведениями о числе и месте водворенных в Империи военнопленных «желтолицых» с подразделением на национальности». Во исполнение этого указа Департамент Полиции МВД потребовал от губернатора доставлять «по телеграфу к первому числу каждого месяца точные сведения о прибывших во вверенную вам губернию удаленных с Дальнего Востока желтолицых с указанием мест водворения в губернии с подразделением на японцев, китайцев и корейцев». К 22 октября 1904 года численность корейцев уже составляла 298 человек. В Перми большинство из них проживали в 3-й части на углу Пермской и Ермаковской улиц, в доме Шалашиной. Корейцы также жили в квартирах, нанимаемых местной администрацией за 83 рубля в месяц. Некоторые из корейцев жили в частных квартирах.

Сохранившиеся сегодня в фондах ГАПК отчеты губернатора позволяют реконструировать особенности облика и быта корейцев в Прикамье в указанный период. Анализ Требовательных арестантских ведомостей показывает, что в плен попадало в основном мирное население. Среди 95 корейцев, на которых сохранились данные, было 83 мужчины, 7 женщин и 5 детей. Из мужчин были женаты 20, остальные – холостые. Средний возраст неженатых – 24–29 лет, женатых – 35 – 40. Среди наиболее упоминаемых занятий, которые были им приписаны, – пекарь (10), чернорабочий (11), пильщик (13), портовые грузчики (17), торговец (5), прачечник (3).

Даже из этих косвенных данных видно, что в плен попали отнюдь не военные, а обычные рабочие-«отходники» или торговцы, оказавшиеся в Маньчжурии в период начала войны. Мирное поведение подтвердил и пермский полицмейстер, написавший губернатору 26 октября 1904 года следующее: «Проживающие в Перми корейцы образ жизни ведут правильный, в дурном поведении и предосудительных сношениях и деятельности никто из них замечен не был. Большинство из корейцев определенных занятий не имеют, за всеми за ними бдительный контроль мною установлен». В зимнее время корейцам на казенные средства закупали дрова, шапки, полушубки валенки.

В источниках также сохранился ряд сведений о занятиях корейцев торговлей. В первые месяцы жизни в Перми многие из них занялись изготовлением «птичек из крашеной ваты» и «цветов из папиросной бумаги», «шаров и круглых вееров из цветной бумаги», которые первое время пользовались у пермяков большой популярностью. Были случаи, когда местные предприниматели скупали у корейцев их товар оптом (по 800 штук) и продавали в уездах с наценкой». Помимо торговли предприимчивые корейцы открыли в городе прачечные. «В корейских прачечных работают и русские женщины, которые, главным образом, и гладят крахмальное и другое белье и ездят полоскать его на Каму. Самую же черную часть работы – стирку белья производят корейцы-мужчины».

Однако наиболее значимым эпизодом, связанным с пребыванием водворенных в Пермской губернии корейцев, является массовое принятие ими православия.

8 октября 1904 года корейцы Хан-Де-Зун и Чун-Бу-Чи обратились к губернатору с просьбой определить их в какую-либо народную школу г. Перми для изучения русского языка. Инициатива корейцев не встретила возражений со стороны местных властей. 15 октября 1904 года инспектор народных училищ Сироткин писал, что проживающие в Перми корейцы «могут быть приняты для сей цели по представлению надлежащих удостоверений о своей личности в число слушателей вечерних классов при Кирилло-Мефодиевском мужском приходском училище, о чем дано соответствующее распоряжение». А 4 ноября 1904 года директор уже спрашивал у пермского губернатора А. П. Наумова разрешения допустить корейцев в качестве слушателей на вечерние классы при Кирилло-Мефодиевском училище. Губернатор дал согласие.

Просвещением пленных корейцев занимался