Шрифт:
Закладка:
В любом случае, снег и холод были достаточно неприятны, но именно ветер оказался настоящим убийцей — мы просто никак не могли от него скрыться. Поэтому продолжали двигаться, стараясь согреться и не терять бдительности. Это был сущий кошмар.
Потом как-то все это произошло… Я не знаю. Винс от нас отделился, а мы не были достаточно внимательны, наши мозги настолько оцепенели от холода, что были не в состоянии ясно мыслить.
Джорди прокричал мне, что не может разглядеть Винса. Поначалу я не очень встревожился: такое уже случалось пару раз, и каждый раз мы просто останавливались, проверяли обратно путь, и через минуту или около того он оказывался позади. Но в этот раз все оказалось иначе. Мы остановились и начали поиски, но безрезультатно. Началась паника, ситуация становилась отчаянной. Мы должны были найти его; условия были настолько плохими, что мы спотыкались на каждом шагу, тыкаясь почти как слепые.
Прошло тридцать минут, прежде чем Джорди принял решение, сказав, что нам нужно продолжать, иначе мы оба останемся в прошлом. Мы немного поговорили, поспорили, но в конце концов он в группе был старшим. Как бы я на это ни смотрел, я дрогнул, и с этим моментом мне придется жить до конца своих дней. С тех пор я Винса не видел.
Наступило долгое молчание, пока я осмысливал эту информацию. Потом нарушил возникшую паузу вопросом, ответ на который был известен.
— Как думаешь, он смог бы пережить эту ночь?
— Он шел ко дну, приятель, вот почему он отклонился в другую сторону, потеряв нас. Вряд ли бы в таких условиях он продержался бы больше получаса.
На лице Мэла отразилось чувство вины, но он ничего не мог сделать, чтобы изменить ситуацию. Возможно, если бы они всю ночь метались в поисках Винса, вместо одного случая переохлаждения было бы три, но как и с Легзом, решение далось ему нелегко.
Теперь, желая выговориться, Мэл продолжил.
— Шли мы всю ночь, я шел впереди, а Джорди следовал за нами, до рассвета, когда мы расположились на днёвку. День поначалу проходил довольно спокойно, пока на нас не наткнулся еще один гребаный козопас.
— Не могу в это поверить, — снова перебил я. — Вас обнаружил другой козопас? Должно быть, иракская пустыня просто кишит ими!
— Так вот, — продолжил Мэл, — Джорди решил, что мы должны убить козопаса, но я был против. Старшинство или нет, но убивать бесцельно парня было безрассудством, и на этот раз я настоял на своем. В любом случае Джорди был в ужасном состоянии. Он страдал от гипотермии и передвигался с большим трудом; полагаю, его ноги были полностью ободраны из-за плохо сидящих ботинок. Честно говоря, мне казалось, что я лучше разбираюсь в этой ситуации.
Было очевидно, что еще одну такую ночь мы не переживем, поэтому я решил попытаться поговорить с пастухом, получить как можно больше информации, чтобы принять более взвешенное решение — даже если для этого придется его убить. Я не дал Джорди шанса возразить и просто начал разговаривать со стариком. Общение было весьма драматичным, но с помощью рисунков на песке, жестов и тыканья пальцем, он показал мне, что поблизости есть жилье с автомобилем.
Вооружившись этим, я решил последовать за пастухом, подумав, что если он приведет меня к жилью, то я смогу оценить ситуацию и, возможно, найти способ или средства улучшить наше положение. Затем нужно будет просто вернуться за Джорди, что не составило бы труда, поскольку на карте имелся отличный ориентир.
После бурного обсуждения такое решение было с неохотой принято. Я отдал Джорди свою РПС, как можно лучше спрятал под рубашку свою M-16, и на расстоянии последовал за пастухом.
Шли мы несколько часов, двигаясь очень медленно, причем я всегда держался на достаточном расстоянии позади. Затем я решил выйти вперед него, и вскоре после этого — бинго! — увидел вдалеке небольшой дом с двумя белыми полноприводными автомобилями, припаркованными с одной стороны. Я подумал, что все мои Рождества наступили сразу. По крайней мере, теперь появилась надежда.
Спрятав оружие, я подошел к дому как раз в тот момент, когда из него выходил владелец автомобиля. Увидев меня, он крикнул кому-то внутри и побежал к одной из машин. Когда я достал оружие и упал на землю, из дома начали появляться солдаты.
Первым делом я застрелил парня, пытавшегося уехать на внедорожнике, а затем первых трех солдат, выбегавших из дома. К сожалению, как раз в это время у меня закончились патроны. Быстро, как только мог, я забрался в ближайшую машину, но обнаружил, что ключи зажигания отсутствуют. Наступила жуткая тишина, когда стрельба прекратилась, а затем через разбитое лобовое стекло на меня направили ствол АК-47. Но парень не стрелял.
Я уставился на Мэла в недоумении.
— Ты убил их нескольких товарищей, а солдаты оставили тебя в живых?
— Они компенсировали это тем, что в течение часа или около того использовали меня в качестве футбольного мяча, — ответил Мэл.
Я все еще не мог в это поверить, но сказал:
— И почему я не удивлен!?
— Да, еще одна использованная жизнь! Полагаю, это была уже вторая на этом задании. Так или иначе, я оказался в центре допросов, который держала тайная полиция и Республиканская гвардия. Пришлось разыграть сцену спасения летчика — сказать им, что я дантист, а не солдат, и что мой вертолет разбился где-то в пустыне. Они решили, что я вру и что я был частью патруля из восьми человек, пришедшего с севера. Каждый день они угрожали мне, что ложь закончится увечьями и смертью. Они даже привлекли дантиста и врача, чтобы проверить мою историю, и те подтвердили, что моя профессиональная квалификация подлинная.
Затем, примерно через девять дней допросов, когда мое физическое состояние стремительно ухудшалось, все внезапно прекратилось. Мою историю приняли, мои дознаватели извинились за плохое обращение и объяснили, что они на самом деле неплохие люди, но это война и все такое. Мое положение значительно улучшилось; медики обработали мои раны, и мне дали еду. Я думал, что все в порядке, пока работала моя легенда.
Пару дней все было относительно хорошо, пока они не ворвались ко мне с полной историей о патруле. Я был полностью раскрыт, а они не были под
