Учитывая это, кто-то наконец опомнился и приказал выпустить «Боинг-727». Было проведено достаточно тестов и написано достаточно объяснительных. Психиатру велели паковать чемоданы, а все дальнейшие беседы могли подождать. Пора было возвращаться домой.

* * *

Погода в Англии была настолько плохая, что земля появилась только перед самым приземлением. Дождь захлестывал самолет со всех сторон. «Боинг-727» включил реверс и лайнер вздрогнул, пытаясь остановиться. Снова выглянув в окно, где мелькали асфальт и здания, я заметил два полковых вертолета «Аугуста-109», стоявшие наготове и ожидающие, чтобы доставить нас обратно в Херефорд. Пилот 727-го проигнорировал терминал и, маневрируя, подкатил самолет на расстояние 50 метров к месту, где стояли вертолеты. Пересадка с самолета на вертолет была завершена в считанные минуты, и внезапно мы оказались на последнем этапе — финальном 20-минутном перелете обратно в Стирлинг Лэйнс.

ГЛАВА 19

База 22-го полка САС, Стирлинг Лэйнс, март 1991 г

Я сидел на краешке стула, вытянув перед собой костыли и ногу, и блуждал взглядом по скудно обставленной комнате. В противоположном от нашего места конце стоял огромный полированный стол. Стены украшали лишь редкие мемориальные доски, картины или памятные вещи. Я не должен был нервничать, но ощущение того, что мне уже доводилось бывать в подобной ситуации, в таком же кабинете и перед человеком в таком же звании, явственно витало в воздухе. Пришлось заставить себя вспомнить, что я нахожусь на дружественной территории.

— Добрый день, ребята, — из невидимого дверного проема, одетый в свою камуфляжную форму с синим полковым ремнем, целеустремленно вышел командир Полка. Крупный мужчина ростом более 6 футов[70] с непокорной копной черных волос, он направился к тому месту, где мы сидели. Я начал было подниматься вместе с Энди, Динжером и Мэлом, но он настоял, чтобы я остался сидеть, пока он пожимает нам руки.

Из двери, через которую входили мы, появился помощник с подносом, на котором стояла бутылка шампанского и пять высоких тонких бокалов. Поставив поднос, человек незаметно исчез, закрыв за собой дверь кабинета. Отодвинув стул, чтобы сесть в противоположном углу, полковник произнес свою вступительную фразу, которая будет жить со мной до конца моих дней:

— Итак, джентльмены, прежде чем мы начнем, я хочу, чтобы вы все знали, что вас не собираются отдавать под трибунал.

В комнате установилась оглушительная тишина, кровь отхлынула от моего лица, и я почувствовал, что при этих словах у меня отваливается челюсть. О чем, черт возьми, он говорил? Военный трибунал? Я внимательно посмотрел на человека, чтобы понять, не шутка ли это, но он просто смотрел на меня в ответ, не проявляя никаких эмоций. Я бросил быстрый взгляд на остальных, у которых на лицах было написано такое же недоверчивое выражение. «Он, видимо, нас разыгрывает, — подумал я про себя. — Этот парень даже представить себе не может, через что мы прошли!»

Командир полка подошел к маленькому столику и начал наливать шампанское, передавая каждому из нас по очереди бокал так, как будто того, что он только что сказал, не было. Когда все было готово, он поднял бокал, поднял тост за наше возвращение и выпил. Остальные, несколько шокированные происходящим, последовали его примеру.

Когда я пригубил свой бокал, в моей голове промелькнули воспоминания о прошедших неделях. Образы страха и боли от выстрела, побоев, одиночества в тюремной камере, чувства отчаяния и сомнений, образы Боба, Винса и Легза. Бокал коснулся моих губ, но я так и не выпил.

— Я хочу сразу расставить все точки над «и», — продолжил он, — так что, если у вас есть вопросы о том, что произошло, задавайте их.

Я посмотрел на Энди, ожидая, что он сейчас завалит полковника тысячью и одним вопросом, которыми я мучился последние два месяца, но он ничего не сказал — возможно, понимая, что ступает по очень тонкому льду и не должен первым раскачивать лодку.

Динжер, как всегда непосредственный, такими комплексами не страдал.

— Сэр, что произошло с нашей связью?

— Вам дали неправильные частоты, — ответил полковник начистоту. — Так далеко на севере работать они не могли. Сейчас я выясняю, как такое могло произойти. Что касается вашей спутниковой связи, то на этот вопрос у нас нет ответа.

— А что насчет радиомаяков? — немедленно спросил Мэл. — Почему АВАКСы не отвечали на наши призывы о помощи?

— Вы находились в 300 километрах от зоны их действия. Самолеты ДРЛОиУ работали только в южных регионах, в Саудовской Аравии и Кувейте. Не знаю, кто вам сказал, что на таком расстоянии будет покрытие, но это была неверная информация. В любом случае вы не должны были направляться в Сирию.

Наконец очнулся Энди.

— Но таков был план; сэр, весь патруль находился там, когда командир эскадрона сказал нам, что Сирия будет являться пунктом назначения при уклонении от попадания в плен!

— Я в курсе, и этот вопрос тоже был рассмотрен.

Температура в комнате сразу же начала повышаться. Вопреки тому, что нам говорили, план патруля по уклонению от попадания в плен фактически уводил нас от жизненно важных средств поддержки. Это признание свидетельствовало о невероятном разрыве в коммуникации между командными структурами Полка, и решать эту проблему сейчас было, конечно, слишком поздно.

— Что произошло с порядком действий на случай потери связи? — Снова задался вопросом Динжер. — Почему нам не привезли новую радиостанцию?

— Учитывая наличие этих зенитных орудий С-60, я не собирался отправлять к вам вертолеты до тех пор, пока мы не получим подтверждения о том, что именно происходит. — Потом командир полка продолжил: — У меня в наличии было мало вертолетов и всего четыре полуэскадрона для поддержки. Я не мог рисковать ими, пока обстановка не прояснится.

Не удовлетворившись этим ответом, в разговор вступил я.

— Но в таком случае, почему вы не отправили вертолет с силами быстрого реагирования, когда получили наше сообщение о том, что патруль обнаружен? Наш аварийный пункт сбора находился далеко от этих С-60.

Его ответ был убийственно прямым и точным, не требующим ни уточнений, ни комментариев.

— Послушайте, на том этапе войны «Скады» запускались по Израилю практически каждую ночь. Да я бы пожертвовал эскадроном людей ради обнаружения одного «Скада»! Остановить их было первоочередной задачей, и точка!

Когда до всех дошла вся чудовищность этого заявления, то на мгновение воцарилось гробовое молчание. Если командование Специальной Авиадесантной Службы было готово пожертвовать десятками людей ради