Шрифт:
Закладка:
Невозможно не узнать мышку. Её ослепительную улыбку, её грациозную поступь, и все это — завернутое в вихрь алых блесток платья и сдобренное порцией жгучего танго.
— Я никогда такого не видела… — тихонько шепчет Фрида, отчаянно краснела, — и её такой тоже. Она была такой холодной на всех конкурсах из года в год, а тут…
А тут она пылает. Огненная ласточка, умудрившаяся затеять пляску с двумя голодными коршунами. И бьющаяся с ними на равных, настолько, что глаз оторвать от неё просто невозможно. Как и не хотеть вырвать Змею руки из плеч.
Он удерживает её. Раз за разом, когда Эмиль возвращает рыжую танцующую нимфу в свое владение, Эрик вмешивается, влезает, требует свою долю. И нельзя сказать, что у него не получается. В какой-то момент танец из беготни Насти к Эмилю все-таки становится именно танцем на троих. Грязным, бесстыдным, непристойным…
Змей все-таки зажигает в глазах девушки интерес к своей персоне.
— Я могу скинуть его тебе, если хочешь, — тихо произносит Фрида, когда видео обрывается.
— Да, — Эмиль с трудом пытается начать видеть окружающий мир.
И доходит до него медленно, но неотвратимо.
Все это время…
Гребаные пять лет!
Он искал Мышку!!!
Мысли скачут как встревоженные зайцы, перепрыгивая с одного на другое.
Почему она не сказала? Это ведь точно она, на видео не один раз было видно её лицо! Так почему? Ему мерещилось несколько раз, будто бы какое-то выжидание в Настиных глазах, но сначала он не понял, чего от него ждут, а потом — оно просто исчезло.
Она перестала ждать, что кто-то из них её вспомнит? Господи, мышка — она ведь наверняка решила, что это все потому, что тот вечер ни для одного из них ничего не значил.
— То, что тогда было между вами… Это было что-то магическое. — продолжает тараторить Фрида, — я долго не хотела в это верить, долго говорила себе, что ты был под таблетками, да и сама Варлей не была трезва, но… Я ведь попросила дядю-детектива убрать её фамилию из списка для тебя. У тебя не было ничего. И ты её нашел. Боже, я чуть не упала в обморок, когда её вчера увидела. И она так живо среагировала на то, что я тебя искала. Ой, Эмиль…
— А? — Эмиль поднимает взгляд на невесту брата, понимая, что не так уж она не права — убить её все-таки немножко хочется. Прошлую её. В настоящем она, в конце концов, вынашивает будущего Бруха…
— Вы не поссорились вчера случайно? — Фрида виновато опускает глаза. — Признаться… Я так паршиво знаю русский. Да и английский тоже… Она, кажется, подумала, что я беременна от тебя. Я побоялась ей объяснять, потому что сделала бы только еще хуже…
Дьявол. Просто, дьявол!
После всего, что Эмиль наговорил мышке про невесту и грядущее бракосочетание — любая условная девушка, разыскивающая его, могла бы стать подозреваемой в роли его невесты, а уж беременная Фрида…
Осталось только понять — почему «лучший друг» не разъяснил Мышке, что Фрида и её беременность к Эмилю отношения не имеют? Неужели она не поделилась с ним причиной своего расстройства? И каким образом Лера узнала подробности той вечеринки? Случайно? Магией? Или один знакомый с этой историей мерзавец озаботился созданием отвлекающего фактора, чтобы под шумок увезти из-под носа Эмиля его мышку.
Не сказать, чтоб Змею было бы уж очень сложно попасть в квартиру Эмиля и сделать копию его списка. Если бы он захотел — сделал бы.
Очень вероятно, он и сделал.
Так. А если он озаботился тем, чтобы создать «псевдо-Лису», то он, получается, точно знал, что среди оставшихся в списке Эмиля девушек той, что нужно, не осталось?
— Эмиль… — обеспокоенно покашливает Фрида, и ему приходится сморгнуть, чтобы вернуться в этот большой, шумный, мешающий думать мир. Фокусируется взглядом на согнутой пополам вилке, перескальзывает взглядом на бледное лицо официанта.
— Включите в счет, — устало просит по русски. Сейчас его занимает очень животрепещущий вопрос.
Могло ли быть такое, что Змей вспомнил Настю раньше?
Крестины в Италии — событие масштаба маленькой свадьбы. С учетом того, что крестится потомок сразу двух приличных семейств — и вовсе грандиозное. А с учетом того, что крестят тут еще полдюжины детей — родственников в баптистерии столько, что воздух грозит вскипеть от духоты.
Я вообще-то не очень настаивала на собственном присутствии, мне казалось, что это будет странно, если я заявлюсь на крестины вместе с родственниками, но меня не только притащили в церковь, но и позволили сесть в первом ряду, среди ближайшей родни.
Ощущаю себя совершенно неуклюже. Слишком сильно выделяюсь среди смуглых темноволосых итальянцев. На меня посматривают с любопытством. На мое счастье, крестины всех гостей баптистерия занимают все-таки больше.
Бьянка, сестра Эрика — этакая горделивая женская версия моего Змея, только постарше и попышнее, держит на руках карапуза Марка Винченцо и лучится искренним материнским счастьем.
Я подавляю маленький укол зависти.
Ничего. У меня еще не все потеряно, я еще все успею. Наверное.
Я так запуталась в последнее время, что совершенно не знаю, чего ждать от завтрашнего дня.
Соскальзываю взглядом на Эрика, который стоит по правую руку от Бьянки. Он — единственный крестный маленького Марка. Никогда не думала, что он умеет быть настолько серьезным.
Никаких бесстыжих улыбок — уже почти состоявшийся крестный отец принимает у родной матери малыша и несет его к купели, где уже ожидает святой отец. Серьезный мужчина. Неожиданно — даже выглядит зрелым.
Боже, да он даже молитву наизусть читает.
Ты совершенно удивителен, мой Змей.
После крестин гостей никто не отпускает — их ждет обед в ресторане. Отличный ресторан. На самом побережье — пройдись по ступенькам и выйдешь к песчаной белой морской полосе. Я даже чуть отстаю, замерев на веранде и вцепившись пальцами в белые перила. Выходные утекают как вода. Два дня из трех почти закончились, завтра ночью мы улетаем обратно.
А я, кажется, вот-вот поверю в любовь с первого взгляда — по крайней мере у меня с бездонным небом над Катанией вчера случилась именно она…
— Змейка… — теплые крепкие руки ложатся по обе стороны от меня, — ты хочешь стать сиреной? Будешь петь для меня свои песни?
— Мне казалось, мой танец нравится тебе гораздо больше, — я разворачиваюсь к Эрику лицом, любуясь моей обожаемой коварной улыбкой.
— Я приму любой твой выбор, — откликается он шепотом, склоняясь ближе ко мне, — просто выбери скалу, с которой будет слышно твои песни. Я буду на ней каждый вечер.
