— Да застегивайся же ты, черт тебя возьми!

Звонок в дверь застигает меня врасплох, верхом на спортивной сумке, пытающейся впихнуть в неё невпихуемое.

— Ты же могла дверь своими ключами открыть, — я зависаю, уставившись на подруженцию. Боже… Акур… Я тебя заочно уважаю. Сразу видно, что мужик дорвался. Глаза у Алинки блестят как у мартовской кошки. Блудливые, веселые.

— Я дала тебе время спрятать всех твоих любовников по шкафам, — Алинка томно вздыхает и, войдя в свою квартиру, первым же делом прихватывает за шкирку кота.

Она за ним и приехала — мы решили, что пора уже Акуру познать истинное счастье и узнать о главном самце в жизни Алинки.

Алинка отвлекается удачно. Я получаю фору, чтобы стереть с лица дурацкое выражение типа «откуда ты знаешь?»

Откуда ты знаешь, что любовников у меня тут два?

Ну, не каждый день, конечно, я их сюда вожу, но все-таки...

— Бог ты мой, какой погром, — Алинка останавливается на пороге спальни, восхищенно созерцая мой апокалипсис, — откуда у тебя внезапно столько приличных шмоток?

— Не сыпь мне соль на рану. Я завела любовника, который покупает мне одежду, — вздыхаю я.

Змей развлекается тем, что притаскивает мне новые платья, а потом меня в них гуляет. И танцует. Вот так просто, не в зале, а посреди улицы, врубив музыку только на телефоне. Или вообще без музыки, в ритме только биения наших с ним сердец. Учит не видеть и не думать ни о ком, кроме него.

— Надо же, — Алинка хихикает, — все-таки правильный мужик имеет большое значение. А что Назаров?

Темная тучка слегка набежала на солнышко, но не очень серьезно. Назаров торчал в СИЗО, папин знакомый психиатр уже нашел у него пару неприятных диагнозов — это не поможет ему отмазаться от обвинения в попытке избиений, но делает мою жизнь ощутимо свободнее.

И те вяки навязанных Назаровым установок, про то, что я, может, и сама виновата, и что надо было подумать над собой, а уж потом… — я затыкаю быстро и эффективно.

Да и честно говоря, нечасто это дерьмо поднимает голову. Мне не до него.

— Так, — Алинка деловито щурится и сразу определяет самую главную беду. Плюхается пятой точкой на стояющую посреди комнаты мою сумку и деловито командует.

— Застегивай!

Я бросаюсь в атаку. Молния сдается — мы не оставили ей шансов.

— Поверить не могу, что ты на это согласилась. Вот так. Без плана. Просто сорвалась и полетели. В другую, мать её, страну!

— Даже не напоминай, — я тихонько постанываю, оседая на пол, рядом с сумкой, — я так и не могу поверить, что я на это согласилась.

Со спортивной сумкой, на три дня, в Италию…

Эрик вообще предложил ехать без сумки. Мол, купальник он мне и там купит, но я могу не рассчитывать, что мне придется часто его надевать. И не в том плане, что до моря мы не доберемся. Доберемся. Просто и там купальник будет на мне лишний.

На такое я не согласилась. И вот теперь, пожалуйста — самолет через двенадцать часов, а у меня еще чемодан не собран.

— Знаешь, я уже и не думала, что увижу тебя такой, Настена, — Алинка пихает меня кулаком в плечо, — живой, горящей. Так ярко, что даже немного страшно за тебя становится. Вдруг ты сгоришь слишком сильно. Как с Дэном…

С ним я так не горела. И вполовину.

С ним и дыры в груди не было…

От него было так просто уходить. А вот выставлять из моей квартиры Эмиля было сложно. Хотя, казалось бы, какая разница? Там Людмила, здесь — незнакомая мне девушка. В обеих историях — я третий угол. Вот только Назарова я даже слушать не стала. А Эмиль…

Эмиль сказал мне напоследок, что в следующий раз, когда он придет, у меня уже не будет повода его прогонять.

Зачем я вообще это услышала?

Снова ключ ворочается в замке. А вот Эрик не дает ни малейшего шанса моим любовникам! Никого бы за это время я спрятать не успела. 

Каждый раз, когда он приходит — я себе напоминаю, нужно сфокусироваться на одном. Уже давно пора перестать растекаться мыслью между двоими, как бы ни тяжело мне было делать выбор — он необходим.

И я знаю, кого хочу выбрать…

У Эрика снова колючие щеки, и кожа, пропахшая солнцем и движением. Он сам — как кипучая солнечная батарея, способная зарядить меня одним прикосновением пальцев.

— Ты долго, — ворчу я, прячась в его руках, — у меня кстати гости.

— Почему это у тебя, а не у нас? — Эрик насмешливо изгибает бровь. — Я давно тебе намекаю, что очень даже не против познакомиться с твоей подружкой как можно ближе. Могу даже вас сравнить, в рамках частного исследования.

За такие вот шуточки ему стоит откусить язык. Можно хотя бы попытаться…

— Ладно, вишенка, — фыркает Эрик, все-таки разрывая поцелуй, — я помню, что ты ужасно ревнивая. И что у меня никаких исключений нет. Мне и не надо.

Разумный парень! А какой у него инстинкт самосохранения — красота! 

Когда в дверь снова звонят, мы на троих уже почти приговорили пиццу и даже почти договорились, кто пойдет до холодильника за вином.

— Это твоя квартира, — я тыкаю Алинку в плечо самым кончиком пальца, — иди открывай. И вино захвати.

— Здесь живешь ты, — парирует подружка, даже не думая подниматься с кровати, — это наверняка твои гости. Ты и иди. И захватывай.

— Эри-и-ик…

Следующая минута убеждает меня в том, что меня окружают черствые и бездушные люди. Самые черствые и бездушные на планете! Особенно вот этот хмырь, который мой любовник...

— Штопор не забудь, — хохочет мне в спину Алинка.

Я очень надеюсь, что Эмиль принес что-нибудь съестное с собой. А то… Я же с пары бокалов улечу.

И с чего я взяла, что это Эмиль?

Наверное, просто с того, что мне этого хочется… Чтобы он наконец пришел, вернулся, и… не уходил.

Это только усложнит мою жизнь в тысячу раз, но как же мне этого хочется…

— Фрида?

Девушку на пороге я увидеть точно не ожидала. И я узнаю её легко и просто, хотя она сменила прическу, набрала в весе и… забеременела. Этот животик сложно не заметить. Но все-таки мы соревновались с ней не один год. Я помню всякую свою соперницу на международном танцевальном паркете.