— Сиреной становятся девушки с разбитыми сердцами, — фыркаю я, — а я… Ti amo, mio Serpente[11] (Люблю тебя, мой Змей)

— Ti amo, piccola bugiarda, — эхом откликается Эрик, с кривой улыбочкой.

— Я? Маленькая врушка? Ты офигел, Змей?

Он чуть покачивает головой. Уже который день я вижу в его глазах что-то… Мертвое. Мне это не нравится. Еще не хватало, чтобы и Эрика заразила моя меланхолия.

— Пойдем, иначе Бьянка обидится, — он тянет меня дальше, в зал ресторана, — я крестный отец, в конце концов.

— Боже, неужели для тебя настала пора повзрослеть? Как же ты выживешь?

— Еще пара слов, и я найду уединенный уголок для того, чтобы заняться твоим воспитанием, Змейка.

— Да-да, уже пора, а то я совсем разболталась, согласна!

Ловлю его ехидную улыбку и с трудом подавляю в себе желание прижаться щекой к крепкому плечу.

Нет, ну…

Вот надо же ему со мной возиться, а?

Возиться, высекать искры из моего, казалось бы, насмерть потухшего сердца.

А ведь он достоин лучшего. И сейчас, глядя на него и Марка Винченцо, снова оказавшегося на его руках, я это понимаю особенно сильно. Ему нужен кто-то, кто будет любить только его.

А не как я — серединка на половинку…

— Хочешь подержать? — Эрик разворачивается ко мне и бросает красноречивый взгляд на племянника.

Я теряюсь, начиная паниковать, бросаю косой взгляд на сестру Эрика, на её мужа.

— Это ведь… Неудобно…

— Ну что ты, — улыбается Бьянка, и кажется, я понимаю, что эта слепящая улыбка — это у них семейное, — Эрик тебе доверяет, это — лучшая рекомендация.

— Я не просто ей доверяю, — ворчит Змей, а сам опускает мне на руки своего новоиспеченного крестного сына.

— Да-да, ты на неё дохнуть боишься, — хохочет Бьянка и подталкивает брата локтем, — честно говоря, я не думала, что смогу увидеть тебя настолько влюбленным. Мне, наверное, стоит рассказать твоей девушке, как я стирала твои пеленки, да, младший братец?

Выражение лица Змея становится совершенно убийственным.

Он явно глазами ищет пузырек с ядом.

Марк Винченцо требовательно ловит меня за прядь волос, выбившуюся из хвоста. О, ну конечно, когда у тебя на руках такой мужчина, как можно вообще смотреть на кого-нибудь другого?

Я вытягиваю волосы из кулачка малыша и подменяю их на свой большой палец.

— У кого тут сильная хватка? Кто тут будущий танцор? — хихикаю я, любуясь бездонной синью глаз младенца.

— Боже, еще одного танцора наша семья не переживет, — трагично стонет Бьянка, — кто же будет продолжать семейное дело? Винодельня Лусито испокон веков передается от отца к сыну, и только я все рассчитала, чтобы оставить своего безалаберного брата без наследства, как и моего сына настигнет печальная участь танцевать до конца жизни?

Гости за столом переглядываются и посмеиваются. Шутка явно удалась.

— Это меньшее, что полагалось тебе за твое вероломство, Бьянка, — высокопарно роняет Эрик, а потом снова забирает у меня малыша, чтобы передать его матери.

Италия… Какую безумную влюбчивость она во мне открывает. Вчера влюбилась в небо, сегодня — в теплого, ясноглазого карапуза, племянника моего любовника…

— Тебе очень идут дети, ты знаешь? — бархатисто шепчет Эрик, склоняясь к самому моему уху. — Тебе уже пора бы обзаводиться своими, моя Змейка. Или может быть, нашими?

У меня вспыхивают щеки. Хотя, если сказать точнее — я краснею вся, до кончиков ногтей.

И горло сводит горьким спазмом.

Нет, не надо было мне ехать.

Нужно было найти в себе силы и отказаться от этого путешествия. От него.

Перестать тратить его время. Перестать его обкрадывать.

Вот только если потерять еще и его — то я вообще не смогу подняться на ноги. Но обделять его в любви — так недостойно...

— Ладно, не отвечай, — милостиво, но с мерещащейся мне горечью роняет Змей, — лучше пойдем потанцуем.

Его тон — как еще одна пощечина лично мне. Кажется, тот второй наш тройничок все-таки задел его за живое. Еще бы, ведь теперь он находился в отношениях со мной. И даже если виду не подал — никто не сказал, что это не вылезет впоследствии. Вот оно и вылезает.

Снова чувствую себя дрянью.

— Танго, танго, сыграйте этим двоим танго, — звонко требует Бьянка от ресторанного пианиста. Ох, черт… Вот тебе и неожиданное выступление, там, где этого никто не ждал. Эрик только приподнимает бровь, глядя на меня, принимаю ли я этот вызов.

Я же только улыбаюсь ему в ответ.

Будто у меня вообще хоть раз в жизни получилось тебе отказать, мой Змей.