Стас вздрогнул и остановился.

Нет, конкретно эта бабушка была самой настоящей и обыкновенной бабушкой. Она быстро и ловко крутила спицами, производя на свет какой-то новый шедевр. Прочие шедевры продавались за копейки — наверняка в качестве подспорья к пенсии.

Бабушка подняла на него выцветшие голубые глаза и улыбнулась мягкой морщинистой улыбкой. Стас кивнул ей — немного нервно — и поспешил уйти. Сердце билось быстрее обычного. Он миновал ряд таких же рукодельниц, одну будку с часовым мастером, киоск с домашними соками, которые наливали в граненые стаканы с кусочками льда, и замедлил шаг у подворотни. Попытался прийти в себя: на миг вообразилось, что он окружен куклами под более плотной Завесой, которую отдернуть невозможно, что весь Чаринск населен не людьми, а куклами, запрограммированными на дружелюбие. Что настоящих людей здесь раз-два и обчелся. Стас да негативный Иннокентий.

Ах да, еще кукловод. Не его ли вязкий взгляд тревожит Стаса?

Студентик прав: так не бывает. Не бывает, чтобы люди не совершали преступлений, не сердились и жили исключительно честным трудом. Нет, отдельные особи имеются везде, но не весь же город! В массе люди — это жестокие, завистливые и эгоистичные обезьяны, которых бананами не корми — дай кого-нибудь объегорить, а то и зашибить.

А раз не бывает, значит, что-то тут не то, и Стас действительно в опасности.

Затылок заныл от чувства невидимого взгляда и нахлынувшей тревоги.

Стас потер веки, повернулся к подворотне лицом — из нее, кстати, не несло мочой и калом. И получил оглушительный удар по лбу чем-то твердым. Ослепляющая, одуряющая, тошнотворная боль — и Стас очутился на земле. С превеликим трудом разлепил глаза и увидел нависшую фигуру.

Фигура сфокусировалась, мутное пятно проявилось в виде лица. Знакомого лица.

— Сукин ты сын, — процедил Кеша. — Тупорылый говнюк! Психом меня выставил, да? Думал, запрут меня? В Чаринске никого никуда не запирают! Потому что никто никому не мстит. Потому что мозги у всех промытые…

Лицо снова растворилось в мути, распалось на цветные пятна.

Стас потерял сознание. Почти потерял. Секунды три слышал возню, его куда-то тащили, но тело теряло остатки чувствительности. Наконец он окончательно вырубился.

…Очнулся спустя неизвестное время и долго не мог понять, где он и что случилось. Сознание выстраивало картину по кусочкам, а в черепе пульсировала боль.

'…где это я?..

…отель «Веселая дубрава»…

…прогулка по Чаринску…

…подворотня…

…Кеша, сволочь!'

Картинка наконец выстроилась. Стас проморгался, застонал, коснулся лба — там набухла нешуточная шишка. Она была мокрая от крови и чего-то еще, маслянистого и пахнущего травами.

Впереди светил прямоугольник окна, на его фоне темнели голова и плечи. Стас приподнялся и охнул от пронзившей боли.

— Лежи, не двигайся, — произнес женский голос.

— Дара? — поразился Стас.

— Ага.

Это и вправду была Дара. Она сидела на корточках возле Стаса и прятала флакон с лечебным бальзамом в сумку с тряпичными лотосами.

Сам Стас лежал на грязном полу, усеянном кусками штукатурки, возле стены. Дара сняла с него легкую куртку, которую он нацепил перед прогулкой, свернула в рулон и подложила под голову.

Комната пустая, заброшенная, с выдранной проводкой и торчащими штырьками на месте батареи отопления.

В проеме окна нет ни рамы, ни стекол. Снаружи доносятся беззаботные голоса прохожих и изредка — шум автомобилей.

— Следила за мной? — спросил Стас, с трудом приняв сидячее положение и привалившись спиной к облупленной стене.

— Охраняла.

«Это ее взгляд был?»

— А чего пряталась?

— Такое техзадание, — ответила блондинка равнодушно. — Наверное, чтобы не отвлекать от работы.

«Ага! Снова техзадание! Как это понимать?»

— Какой, блин, работы?

Он снова потрогал шишку. Она выросла под волосами, окружающим особо не заметно. Но самому Стасу забыть про нее трудно. Волосы слиплись от бальзама — тауханского, судя по всему. Что ж, снадобья у них зачетные, глядишь, быстро поможет.

— Без понятия, — отозвалась Дара. — Что тебе Эрик сказал?

— Чтобы я здесь расслаблялся.

Дара тихонько рассмеялась, прикрыв ладошкой рот.

— Непохоже, чтобы ты расслаблялся, Станислав!

— Ко мне пристал какой-то придурок. Кеша, студент. Возжелал, чтобы я его забрал с собой из Чаринска. Ты его не видала?

— Он убежал. Я не стала преследовать, затащила тебя сюда и оказала первую помощь. Тебя не тошнит? В глазах не двоится?

— Нет.

— Сотрясения, похоже, нет. Извини, не успела быстрее. Я здесь на случай таких вот придурков.

— В следующий раз мне проломят купол… — пожаловался Стас. — Чего ты так долго? Надо быть ближе!

Открытие, что его прикрывает Дара, радовало. Изгои, получается, не просто забросили тертона в Чистую землю, но и приглядывают за ним. Соответственно, никаких экстремальных испытаний не планируется, а Кеша — просто местный дурень, а не эмиссар Изгоев или Сор-ханов.

— Я всегда очень близко, — Дара улыбнулась и губами, и глазами.

— Иногда это напрягает, — признался Стас.

— Я не должна тебя напрягать. Дай я тебя расслаблю.

Она придвинулась еще ближе, практически прижалась и принялась массировать ему плечи. Маленькие ручки оказались на удивление сильными.

Когда ее сосредоточенное лицо очутилось совсем близко от его лица, Стас, повинуясь импульсу, поцеловал ее в кончик губ. Дара замерла — но не отодвинулась. Стас поцеловал еще раз, на сей раз более прицельно.

Огромные голубые глаза Дары закрылись, и она ответила на поцелуй.

Спустя немного времени Стас, напрочь забыв о шишке, стянул с телохранительницы мешковатую кофту. Дара осталась в черном лифчике, и у Стаса наконец-то появилась возможность полюбоваться при достаточной освещенности на тонкий стан, подкачанный животик и полукружия грудей. Фигура у Дары была просто загляденье, хоть в фотомодели иди.

— Давно хотел сделать это? — усмехнулась она. В этот раз губы не улыбались, зато глаза смеялись.

— Давно, — признался Стас.

И потянулся к застежке лифчика.

— Лучше сними сначала… серьги, — предложила Дара с невинным видом.

Стас опешил.

— Зачем?

— У некоторых народов… например, тауханцев… серьги — это как обручальное кольцо. Они означают, что девушка не свободна… А раз я сегодня изменяю с тобой…

— Ты замужем? — Стас отпрянул от нее.

Дара помотала головой, и причудливые сережки принялись болтаться туда-сюда.

— Почти.

— Что значит «почти»?

Дара нахмурилась.

— Это значит: меньше задавай вопросы! Ну? Мы продолжаем или расходимся?

Поколебавшись, Стас осторожно снял сережки — дело нетрудное. Пока занимался этим,