Шрифт:
Закладка:
И повел ночного гостя прочь из номера. Парень в коридоре пристроился в качестве конвоя с другой стороны от Кеши.
Девушка с ресепшена задержалась на минутку. Она не выглядела напуганной или растерянной — лишь смущенной.
— Извините, — сказала она Стасу с обезоруживающей улыбкой. — У нас такого прежде не бывало… Понимаете, он считает, что все не так, каким кажется, а это признак конспирологического мышления. Признак убогости ума и шизофрении.
Последние слова она изрекла как по бумажке. Будто проговаривала не раз и заучила наизусть. Стасу ничего не оставалось, кроме как кивнуть и выдавить кривую ухмылку. Он спрятал молоток за спиной, когда в номер ворвались, и сейчас стоял с невинным видом.
— Все хорошо, — сказал он. — Надеюсь, больше такого не повторится…
— Не повторится, — заверила девушка. — А вы забудьте все, что он вам сказал — это бред умалишенного.
И вышла, осторожно прикрыв за собой дверь.
Стас постоял некоторое время посреди помещения, раздумывая. Вновь накатило ощущение потока внимания.
Нет, на сей раз Стас был уверен, что он исходит не от Иннокентия.
Глава 43
Чаринск-9
Долго не мог уснуть — из-за полученных впечатлений и незримого взгляда. Кеша ухитрился сильно подействовать на нервы, упомянув мать. Если бы вовремя не вломились местные, Стас бы сделал из наглого местного конспиролога бифштекс, и пришлось бы потом нести за это ответственность. Может, и уголовную.
Кеша, разумеется, не полный псих и транслирует резонные вещи. Но делает это сумбурно и по-хамски, будто все ему должны. Стас его понимал: одинокий, заметивший странность собственного существования благодаря книгам, которые местные цензоры каким-то образом пропустили. Растерянный. Об окружающем мире Кеша не знает почти ничего, вот и прицепился к пришельцу из внешнего, «нормального» мира.
Знай Кеша, как на самом деле живется в мире, где есть агрессия и прочие прелести, неизвестно, что выбрал бы. На той стороне горы трава всегда зеленее — но так мнится лишь издали. Вблизи всегда видны какие-нибудь неприглядные подробности.
Для Кеши, вероятно, истина важнее мелких неудобств. И мысль вырваться из Чаринска с его ритуалами стала навязчивой идеей-фикс.
Правильно ли поступил Стас? Что станет с Кешей? Запрут ли его в камере с мягкими стенами? Есть ли такие камеры в Чаринске?
Испытание ли это? Или же Изгои не в курсе всей этой мелодрамы?
Кроме этих рефлексий давил невидимый взгляд, и Стас ничтоже сумняшеся врубил режим сна Изгоя. Сразу погрузился в блаженный ясный транс, видя и слыша все вокруг, но с остановившимися внутренним монологом.
Так долежал до раннего утра, когда сквозь занавеси начал сочиться солнечный свет. Встал отдохнувшим и свежим, помянув добрым словом Майю, научившую этому трюку.
Взгляд пропал где-то в середине ночи, и сейчас все было тихо и мирно.
После завтрака Стас отправился гулять, все равно заняться нечем. До обеда облазил немалую территорию городского центра, очень зеленого, сонного и миролюбивого. Дома и учреждения скромные, почти бедные, то же касается транспорта и одежды, но люди выглядят счастливыми и довольными.
Такими были люди в Советском Союзе в старых фильмах и воспоминаниях стариков. Из воспоминаний молодости и юности, как известно, выветривается все некрасивое, неприятное и дурное.
«В чем проблема современного общества? — принялся философствовать Стас. — В неравенстве. Одни бедные, другие богатые и не скрывают этого. Отсюда зависть, стремление тоже жить богато, а жить богато без миллионов бабла не получается! Зато получаются долги, кредиты и ипотеки — сиречь долговая кабала и форменное рабство. Закредитованный человек себе не принадлежит — он принадлежит банку. А в Чаринске все одинаково бедные, вот в чем фокус. Никто никому не завидует, поэтому все довольны, никто не пытается жить богато, и так далее…»
Нет, фишка не только в социальном равенстве. Есть еще и непонятный Ритуал с еще более непонятными Великими.
Попахивает чем-то сверхъестественным.
И этот пронизывающий до костей взгляд, чтоб его…
Вырисовывалась следующая теория. Чаринск, Камень-град и Шибирск, о котором поминал Иннокентий, — города из зоны без Завесы. Миграция населения между этой зоной и той, где висит Завеса, минимальна. Народ под Завесой не в курсе о землях без Завесы. Да что там говорить, он на девяносто девять процентов и про Завесу-то не в курсе!
Назовем земли без Завесы (завод на окраине не в счет) Чистыми землями. Жизнь на них похожа на утопию, только без богатств, изобилия и технологического развития. Оказывается, для счастья не нужны технологии и богатство, надо же! Нужен Ритуал поднесения духовной грязи.
Кто же курирует Чистые земли и прячет их от людей Земель Завесы?
Сор-ханы! Кто же еще⁈
Зачем им это надо?
Это сложный вопрос. Власть, как говаривал один очень известный человек, это умение разделять. Вот Сор-ханы и разделили страну — а то и мир — на Земли. Сколько их — неведомо.
А каким боком здесь Изгои? Как они сумели отправить Стаса в Чистые земли, и главное — зачем?
Зачем — в принципе, понятно. Это очередной цикл практических занятий в рамках обучения тертона. Вопрос в другом: что должен делать ученик, чтобы получить высший балл?
Стас улыбнулся, шагая вдоль дороги, — и этим никого не удивил: здесь принято постоянно улыбаться. Зачем ему высший балл? Никакого внятного задания не было, так к чему тужиться?
Он дошел до улочки, где выстроились сапожные мастерские и пошивочные цеха. Чаринчане предпочитали чинить одежду и обувь, нежели покупать новую из-за одной-единственной дырки. И в магазины носили свои авоськи, сеточки и добротно сшитые сумки. Одноразовые пластиковые пакеты не встречались. Соответственно, мусора было меньше в разы.
В Землях Завесы, думал Стас, все одноразовое — один раз использовал и выбросил. Куда девается мусор, мало кого волнует. Вроде бы есть мусороперерабатывающие заводы. На самом деле большая часть мусора остается здесь же, скапливается на улицах, прикрытая Завесой. Вместе с крысами, тараканами и человеческими скелетами… Стас сам лицезрел эту прелесть.
Чем больше Стас гулял по Чаринску и размышлял о разнице между двумя Землями, тем больше ему нравился этот город.
Взгляд зацепился за старушку под навесом у кирпичной стены, сплошь завешанной вязаными куколками — птичками, зверьками и людьми.
Из темных глубин памяти выпрыгнула
