декан глядит с интересом.

Разрешение что ли даёт? Мне несложно:

— Он ебанутый, — само слово произношу шёпотом.

Декан хмыкает. Затем берётся за телефон. Куда это он собрался звонить? Если кому-то в «Энергию», то выходной ведь! Несмотря на то, что оказываюсь прав во всём: и выходной, и звонит кому-то в «Энергию», декан всё-таки дозванивается.

Разговаривает с кем-то из высшего руководства, одним из замов генерального директора. Вот у кого связи, так связи! После приветствий и дежурных вопросов декан излагает суть вопроса.

— Сергей Иванович, тут руководство цеха 428 такую характеристику на моего практиканта написало, что впору его к смертной казни приговаривать… — зачитывает некоторые места. — Огромная просьба разобраться. С моим практикантом что-то не так? Теоретически всё может быть, Сергей Иванович, но он у нас круглый отличник, такое нечасто случается, сами понимаете. Мало того, он сумел один курс проскочить. Учится только два года, а уже за третий курс все экзамены сдал. Как всегда на «отлично», да ещё и досрочно. Статья сильная за его авторством в научном журнале опубликована. Да, в нашем, но сами понимаете, для студента…

Долго говорит, затем долго слушает. Мне страшно интересно, что может так длинно рассказывать человек, который о такой мелочи, как Колчин, и знать ничего не должен. И декан как-то нехорошо начинает мрачнеть. И договаривается о встрече в понедельник в заводоуправлении, в той части, что вне периметра охраны.

28 июня, воскресенье, время 18:40.

МГУ, ДСЛ, музстудия.

— О, Витя пришёл. Здравствуй, Витя, — меня приветствует Женя.

Кроме неё забрёл ещё гитарист Гена.

Редко стали общаться с Аней и Женей после того шумного конфликта весной. Избегают меня. И мне с ними встреч искать ни к чему.

— Привет волюнтаристам и самодурам! — весело ответствую Жене. — Здорово, Гена!

Гена хлопает пятернёй по моей ладони, Женя страдальчески морщится:

— Ви-и-ить, ну хватит уже, а?

— За обиду такому замечательному человеку, как я, вы должны страдать вечно! Страдать и каяться! Каяться и страдать! А вы как думали?

— Не всё нам, мужикам, быть перед вами вечно виноватыми, — рассудительно, но с какой-то потаённой болью вдруг изрекает Гена.

Гляжу на него с огромной благодарностью:

— Вот кто меня до конца понимает!

И мы сердечно обнимаемся на глазах скривившейся девушки.

Женя всё-таки стоически выдерживает наши шпильки, и мы с Геной вознаграждаем её, нашу единственную слушательницу, несколькими композициями. Из освоенного репертуара.

Вечером в комнате.

— Тебя что-то беспокоит? — спрашивает тесно прижавшаяся ко мне Света.

Вернее, это я прижал её к себе, пользуясь благосклонным непротивлением.

Сидим на полу, перед нами стул с чайным реквизитом. Мы учимся держаться, не набрасываться друг на друга при каждом удобном случае. У нас вся ночь впереди.

— Свет, мне как-то не хочется грузить тебя своими проблемами, — отвечаю честно.

— Выходит, проблемы есть? — девушка слегка трётся носиком о моё плечо. — Не хочешь говорить? А как же поговорка? Как там… горе, разделённое с другом, в два раза легче, радость — в два раза больше.

Претендует на роль друга плюсом к статусу любимой девушки? Не возражаю.

— Практика как-то странно прошла. Написали мне такую характеристику, что у декана глаза за апогей чуть не выпрыгнули. Пререкался с начальством, гулял в рабочее время неизвестно где, халатно относился к своим обязанностям, грубил другим работникам… и ни одного доброго слова.

Теперь Светланка глаза выпучивает. И после преодоления ступора высказывается так, что начинаю любить её ещё больше. Хотя куда уж больше!

— А зачем они это написали? Что за чушь⁈

Во как! Даже тени мысли не допускает, что это может оказаться правдой хотя бы на малую долю.

— Клевета полнейшая, конечно, — улыбаюсь ей. — Но хочется уточнить: а почему ты так думаешь?

Только сейчас начинает подыскивать аргументы. Изначальная реакция — рефлекторное отторжение негатива в мой адрес. И возмущение теми, кто посмел. Лапочка. Целую её в висок.

— Ну как… если бы ты пререкался с преподавателями, грубил сокурсникам, пропускал занятия и лекции, то как бы ты отличником стал? Как бы смог через курс перепрыгнуть, если бы преподаватели тебя не ценили? Почему тебя любят и уважают сокурсники и — особенно — сокурсницы… чтоб их!

С таким чувством произносит последние слова, что меня смех разбирает.

— Тебе твой Куваев не рассказывал, что в 823-й комнате в углу твой портрет висит? — добавляет Света перчику к своим доводам.

— Зачем⁈

— Затем! Ритуал у них такой. Перед экзаменами или зачётами возносят хвалу твоему портрету, как иконе, просят у Великого и Всемогущего Колчина благословления и небесного заступничества, помощи в сложном деле получения благоприятных записей в зачётке… дальше не помню. Саша так смеялся, когда рассказывал, — в подтверждение Света сама хихикает.

Уу-пс-с! Надо же, как изощрённо студенты прикалываются. Качаю головой.

— Чего-то ждёшь? — девушка замечает, что посматриваю на время на смартфоне.

— Угу. Сначала думал дождаться, когда будет полдесятого. А сейчас решил, что дальше четверти десятого не выдержу… — наклоняюсь к ней, поворачиваю лицо девушки к себе и впиваюсь в губы.

Света ахает и вспыхивает мгновенно. Обожаю её за это.

Глава 23

Мальчик для битья

29 июня, понедельник, время 06:05.

МГУ, ДСЛ (Дом студента на Ломоносова), комната Колчина.

— Ты куд-а-а? — слегка зевая, спрашивает Света.

Не хотел будить, но от моего шебуршания всё-таки просыпается. Классно она по утрам смотрится. Как молодая и красивая кошка, на которую всегда приятно смотреть. И в то время, когда она активна и когда спит без задних ног.

— На утреннюю тренировку, Ланочка.

— Я с тобой, — делает слабую попытку встать, но наталкивается на мою ладонь.

— Не стоит. Понежься ещё, утром это приятно. А зарядку для себя можешь и в комнате сделать. Тебе стайерский бег ни к чему.

Ускакиваю на улицу. Нас осталось всего трое. Ещё Ольховский и Шакуров. После нашей размолвки через несколько недель подошёл и, внимательно изучая пол около своих ног, попросился на утренние занятия. А мне что? Совместная тренировка — не повод вместе детей крестить. Он для меня сейчас — знакомый и чужой. Нейтральный статус. Поэтому разрешил. Да и кто я такой, чтобы запрещать? Территория вокруг общежития мной не приватизирована.

По возвращении вижу, что Света лепит мне завтрак, кашу варит. Лапочка. Я бы предпочёл, чтобы её