– Да, скорее всего, предлагал, – задумчиво согласилась Женя. – Хотя я уже говорила, что мало с ним общаюсь. Витя ее очень любил и Светочку тоже, как свою дочку, любит. Даже когда Света еще совсем крохой была, он возился с нею так, как не всякая мамаша со своим ребенком возится, как он со Светой. Правда, когда Таня уехала и бросила их…

– Извините, Женя, перебью. Татьяна заранее готовилась к побегу или это произошло у нее спонтанно?

– Знаете, она целых полгода деньги копила на побег. Правда, об этом я позже узнала, когда она уже в Москву отбыла, мне оттуда позвонила и обо всем рассказала. А до этого она свои планы от всех в секрете держала. Даже мне не рассказывала, не то чтобы маме или еще кому-то. Хотя, кроме меня, мамы и Вити со Светочкой, она в последнее время ни с кем и не общалась. Витя тогда уехал в Рязань сдавать экзамены, сессию закрывать. Я ведь говорила, что он заочно учился? – Гуров кивнул и Селюнина продолжала: – А мама у Тани в тот год только-только вышла на пенсию… Месяц как вышла, но еще работала. Так Таня Светочку маме отвезла, когда уже на вокзал с чемоданом собралась ехать. Такси даже не стала отпускать, ребенка маме в руки отдала и сказала, что уезжает в Москву, развернулась и была такова. Мария Семеновна в шоке была. Написала эсэмэску Вите. Тот сразу примчался, но куда там…

– Пономарев сам растил Свету?

– Жила Светочка первое время у бабушки, а Витя постоянно к ним наведывался. Потом, когда девочка подросла и в садик пошла, – забрал ее. И уже бабушка к ним приезжала. Только вот теперь… – Женя замялась.

– Что-то случилось? – насторожился Гуров.

– У Таниной мамы полтора года назад обнаружили рак. Витя писал об этом Тане, и она выслала на лечение большую сумму. Марию Семеновну подлечили, наступила ремиссия, но теперь, после того как она узнала о смерти Тани… В общем, Мария Семеновна сейчас в больнице. Я приезжала к ней. Врачи говорят, что не больше двух месяцев ей жить осталось…

– Ох, как жаль! – воскликнул Лев Иванович. – А мне так нужно с ней поговорить.

– Так вы поезжайте в больницу, – посоветовала Евгения. – Там сейчас как раз приемные часы.

– И меня к ней пропустят? – с сомнением спросил Лев Иванович.

– Без вариантов! Тем более что у вас наверняка найдется с собой удостоверение, – слабо улыбнулась Женя.

– Как она себя чувствует?

– Мария Семеновна сейчас не в самом плохом самочувствии. Слабенькая, правда. Долго, наверное, не разрешат с ней говорить, но как знать? Я буквально позавчера ее навещала.

– Что ж, попробую к ней попасть. – Гуров встал. – Спасибо вам, Женя, вы мне помогли кое в чем разобраться. Скажите, как мне до этой больницы добраться.

Женя назвала Льву Ивановичу адрес больницы, потом добавила:

– Вы поезжайте, а я сейчас Марии Семеновне позвоню и предупрежу ее. Подготовлю к вашему приезду.

– Это было бы просто замечательно! – поблагодарил Гуров и, внимательно посмотрев на девушку, спросил: – Этот ваш Тимофей – он вас не обижает?

– Нет, что вы, – смутилась девушка. – Он просто любит, чтобы все в доме было чисто и правильно. И боится меня потерять, – добавила Женя, и щеки ее немного порозовели. – Нет, правда, все отлично, – подняла она глаза на полковника, и он понял, что она не обманывает его.

Гуров собрался было выходить, но остановился и, хлопнув себя по лбу, воскликнул:

– Кстати, хотел ведь вам несколько фотографий показать, но из головы вылетело. – Лев Иванович достал из папочки несколько фотографий и протянул их Евгении. – Вот, может быть, вы кого-нибудь на них узнаете.

Девушка внимательно рассмотрела снимки и, показав на один из них, сказала:

– Не очень я и уверена, но мне кажется, что это Виктор. Правда, лица тут не видно, а вот по одежде и фигуре – очень похож.

– Спасибо, Женя, за помощь, – взял у девушки из рук фотографии Гуров. – Вы мне очень помогли.

– Погодите. – Женя взяла Гурова за рукав. – Вы думаете, что это Витя мог убить Таню? – Она покачала головой. – Я не верю.

– Женя, подозревать мало. Вину нужно доказать. Вы понимаете?

Девушка с грустным видом кивнула, и Гуров ушел, старательно заставляя себя не оборачиваться и не смотреть в глаза Жене. Ему тоже очень не хотелось, чтобы убийцей оказался Виктор Пономарев.

Глава 23

Станислав Крячко пришел на работу к девяти, но Семашко в кабинете не застал. Решив подождать его еще с полчасика, а потом уже звонить и ругаться, он уселся за бумаги. Конец года и навалившееся на них с Гуровым расследование не было поводом запустить все остальные дела настолько, чтобы потом получать нагоняй от вышестоящего начальства. Имеется в виду, выше Орлова стоящего начальства. Орлов-то как раз снисходительно относился к таким вещам, сам когда-то был обычным опером и понимал, что бумажная волокита только мешает в расследовании, а не помогает ему. Но начальство требовало от оперативников отчитываться за каждый шаг, за каждое следственное действие, и спорить с ним на эту тему было себе дороже.

Рутинная работа не слишком увлекала Крячко, и он смотрел на часы каждые пять минут, желая только одного – чтобы пришел Семашко и они бы с ним занялись хоть каким-то полезным делом. Бумаготворчество в виде отчетов Крячко за настоящее сыщицкое дело не считал. Другое дело – опрос свидетелей, поиск улик или задержание подозреваемого! Бумаги только раздражали. А тут еще и молодой помощник опаздывает! Крячко начал сердиться.

Семашко, словно чувствуя настроение Станислава, явился как раз в тот момент, когда тот достал телефон, чтобы позвонить лейтенанту.

– Извините, Станислав Васильевич, за опоздание! – Дмитрий вошел в кабинет быстрым шагом, снимая на ходу куртку. – Автобус сломался, как выяснилось, надолго. Так я три остановки пешком топал.

– Небось прогулял вчера с Марией до полночи, а сегодня проспал, – проворчал Крячко, с удовольствием вставая из-за стола и потягиваясь. – Ты не шибко торопись снимать верхнюю одежду, сейчас я тебя отвезу к месту твоей работы на сегодня.

– Это еще куда? – удивился лейтенант.

– Вчера вечером я поговорил со Львом Ивановичем, и мы сообща решили, что тебе нужно будет пойти в управляющую компанию, к которой прикреплен дом Вершинина, и разузнать все о подвально-чердачных ключах. Наш Лев Иванович посчитал, что нужно все-таки эту версию проработать до конца. Знаешь, что спрашивать, учить не нужно?

– Так давно пора! – обрадованно ответил Семашко и стал снова надевать куртку. – Знаю, конечно же! Надо узнать, отдавали кому-то из жильцов эти ключи и не было ли причин в июне держать эти помещения открытыми – ремонт крыши и тому подобное…

– Вот, задачу ты свою знаешь, молодец, а я знаю свою задачу, значит, я тоже молодец, – заявил Крячко, натягивая дубленку, которую надел сегодня первый раз за зиму. Мороз стоял крепкий, и Наталья настояла, чтобы муж «не выпендривался», а реально смотрел на свой возраст и не форсил в легкой курточке в тридцатиградусный мороз. Отговорка Станислава, что он якобы в машине, а там тепло, супругу не проняла. Она настояла на своем, и Крячко нехотя влез в неудобную, но теплую дубленку.

– А у вас какая задача? – поинтересовался Дмитрий, торопясь выйти из кабинета вслед за Крячко.

– А моя задача, – Станислав показал папку, которую держал в руках, – найти свидетеля, который бы подтвердил алиби фотографа-итальянца.

– Ну да, он ведь говорил, что с ним на лавке якобы сидел какой-то тип и вел пьяную беседу о коварстве женщин, – вспомнил молодой оперативник рассказ Льва Ивановича.

– Вот-вот, о коварстве женщин, – подтвердил Крячко, вспоминая, как жена спрятала его легкую и удобную зимнюю куртку, настаивая на том, чтобы он надел дубленку.

Оставив Дмитрия возле здания управляющей компании, Крячко созвонился с Ди Маджио и договорился встретиться с ним в кафе, чтобы показать ему несколько фотографий. Итальянец предложил сначала приехать к нему домой и даже назвал Станиславу свой адрес, но потом передумал и, перезвонив, назначил встречу на нейтральной территории.

Кафе было неподалеку от «Белиссимо», и Крячко, хорошо знавший этот район, уже через пятнадцать минут был на месте. Фотографа еще не было, и Станислав решил,