Он остановился на светофоре на середине Юниверсити-авеню. Я вышел и отправился на север, как было приказано. Но, не могу слишком часто подчеркивать, я родился не вчера, даже в Северной Америке, потому что на первом перекрестке я свернул направо на Йонг-стрит и сел на такси до станции Юнион.

Агнес ждала у входа на платформу, и мы бросились навстречу друг другу, как молодые влюбленные, которые неделю не виделись. Я дрожал от страсти и страха, задаваясь вопросом, как долго мой часовой механизм будет работать лучше, чем часовой механизм тех, кто будет преследовать меня, как только они откроют мою сумку и увидят, что им заплатили фальшивыми деньгами. С другой стороны, я не мог быть уверен, что с этой сделкой что-то не так, а только то, что у меня чесотка на пятках из-за примитивного страха в желудке.

Поезд тронулся, дрожа и грохоча сквозь море огней, а вокруг — сверкающая кондиционированная радужная страна. Агнес была рядом со мной, и я не думал о том, чтобы заняться любовью, как будто мы знали друг друга достаточно долго, чтобы уже оставить подобные вещи позади. Возможно, произошло невообразимое, и я рос или старел, пока мы летели в страну свобод и возможностей.

— Могу ли я вам кое-что сказать? — спросила она после того, как мы ехали уже час.

Я кивнул.

— Мне кажется, я влюбилась. Не отвечайте. Меня не волнует то, что вы говорите, но я думаю, вы должны знать, что я чувствую. Впервые я узнала об этом, когда осталась одна в туалете «Боинга» и выплеснула свой желудок. Разве не смешно, что это началось именно в этот момент?

Я прижался ближе. — Это должно было когда-то начаться.

— И жизнь с тобой была так интересна, что я ни разу не подумала о своих скучных старых проблемах.

— Я делаю все, что могу, — сказал я.

— Я признаюсь в другом. Я решила, что я попытаюсь забеременеть.

Мои глаза сохраняли выражение обожания и в то же время искали запасной выход. Двери не было видно.

— Действительно?

— Может быть, это и не сработает. Возможно, в том, что я так и не смогла иметь ребенка, виноват мой муж, а не я. Но кто может сказать? В любом случае, я подумала, что если во время отпуска встречу хотя бы приличного мужчину, я пересплю с ним и буду надеяться забеременеть. Мне тридцать восемь, и если я не попробую сейчас, будет слишком поздно.

Возможно, я был джентльменом от природы, но я также был ошеломлен. Обычно это я говорил, что влюблен, и потоком глупой болтовни уговаривал женщину лечь спать. Уловка Агнес, заявившая, что она хочет заниматься любовью только для того, чтобы забеременеть, была столь же идеальной, как и все, что я мог придумать, чтобы уложить женщину в постель. Я снова пожалел, что не могу снять перед ней шляпу, потому что какой мужчина сможет отказаться от такой искренней и сердечной просьбы?

— Теперь, когда мы уехали вместе, — продолжала она, — я подумала, что буду честна и сообщу тебе, что тебя ждет. Если я забеременею, тебе не придется беспокоиться об ответственности. Я обо всём позабочусь. Просто ты тот, кого я выбрала.

— В комнате приятно пахнет после всего, что мы в ней сделали.

Она надела брюки, но вернулась, и я взял ее за волосы, поцеловал в шею и провел рукой по мягкому материалу, скрывающему более мягкую кожу.

Мы съели канадский завтрак, состоящий из свиных сосисок, кексов и кофе. Как только я увидел водопад, льющийся с пропасти, я понял, что она беременна. Если бы не проволока, я бы упал в кипящие брызги.

— Неудивительно, что сюда приезжают молодожены, — сказал я. — Женщине достаточно взглянуть на такую массу воды, чтобы зачать ребенка. Неужели в мире недостаточно детей? Да-да, все кричат в ответ, но они не мои.

Мы перешли мост и пошли на юго-запад через источник Новой Англии. Хотя я лежал на сиденье автобуса в облаке сумасшедшего увлечения и смотрел на чудесные пейзажи, другая часть моего разума сортировала варианты относительно того, какую форму примет охота на меня. Когда мальчики в Торонто, открыв сумку, обнаружат фальшивые деньги и позвонят в отель, чтобы узнать, что меня там нет, они решат, что я улетел первым же самолетом из аэропорта. По времени они могли угадать с точностью до полудюжины разных пунктов назначения, куда я отправился, но в каждом из них я мог пересесть на другой самолет, так что мне удалось уйти, если только пара самолетов не улетела в Нью-Йорк примерно в это время. На всякий случай, когда мы доезжали до автовокзала, я садился на следующий автобус, следующий в Филадельфию,. Моим главным кошмаром всегда было попадание в ловушку, поэтому те немногие, в которые я попал, были такими смертоносными. Мне никогда не нравилась мысль о том, что люди ждут, чтобы причинить мне вред. Когда автобус отъехал, мне показалось, что я увидел, как Харроу побежал к нему, чтобы сесть. Мои два пальца поднялись в знаке V, и мужчина погрозил кулаком мне, сумасшедшему, которого он никогда раньше не видел.

Агнес не стала сомневаться в моем плане. — Я чувствую себя цыганкой, общаясь с писателем, которому нужен материал только для своей следующей книги.

Ложь пригодилась, хотя я решил признаться, как только мы вернемся на родину. — Я очень нервный человек.

— Я должна быть уверена, что у меня будет ребенок. Возможно, нам понадобится еще несколько попыток.

Я задавался вопросом, какие еще у нее планы на меня, и почувствовал себя нездоровым и суеверным. — Может быть, мне придется вернуться в Англию раньше, чем я думал.

Она держала меня за руку, прижимаясь ближе. — Если бы ты смог провести еще одну ночь или две, я была бы очень рада.

— Я не хочу идти. Я не могу объяснить полностью, но я должен.

— Все в порядке, — сказала она. — Я полечу обратно в Торонто и повидаюсь с сестрой, а оттуда поеду в Англию.

На полпути к Филадельфии мы на три ночи остановились в мотеле. Мы были в безопасности, хотя прошло некоторое время, прежде чем я потерял чувство опасности. Я сказал менеджеру и его жене, что мы женаты всего неделю и собираемся путешествовать по стране. Мы любим эту страну. Это великая страна. Мы никогда не знали такой сказочной страны.

— Вы еще ничего не видели, — сказал мужчина. — Америка — величайшая страна на Божьей земле.

Они прекрасно относились к нам и до смешного ясно давали