– Конечно, ваше величество. В детстве.

– В детстве, – повторила Мария. – А во взрослой жизни?

– Нет, ваше величество.

– Нет… – повторила Мария. – Значит, вы не любили, любви не бывает без слез… А когда ваш отец и брат… когда их… когда они погибли, – разве вам не было грустно?

– О, да, ваше величество! Мне было грустно, очень грустно, – сэр Роберт насторожился, не понимая, к чему она клонит.

– Вы любили своего отца?

– Как вам сказать, ваше величество… – замялся сэр Роберт.

– Отвечайте прямо, я не держу зла на ваше семейство: это все в прошлом. Впрочем, я и тогда не держала зла: мне пришлось подписать указ о казни ваших родственников после той истории с Джейн Грэй. Долг королевы обязывал меня к этому, но я не хотела их смерти. Долг королевы обязывает меня делать многое, чего я не хочу, – будто оправдывалась Мария.

– Мы все в вашей власти, государыня, – напыщенно произнес сэр Роберт.

Мария кивнула:

– Вы добрый и верный подданный, милорд. Но вы не ответили: вы любили своего отца?

– В определенном смысле, ваше величество.

– Я не понимаю вас.

– Видите ли, мой отец, сколько я его помню, всегда был занят важными государственными делами. Мне он казался недосягаемым: очень умным и очень строгим. А когда я достиг отроческого возраста, он давал мне указания таким тоном, что я чувствовал себя провинившимся солдатом перед взыскательным офицером, – выпалил сэр Роберт, решившись говорить правду. – Любил ли я его? Да, наверное, но больше побаивался.

– Отец совсем не занимался вами в детстве? Не играл, не баловал, не дарил игрушки, не сажал на колени? – Мария с сочувствием посмотрела на сэра Роберта.

– Нет, мадам, ничего этого не было.

– Бедный сэр Роберт, – вздохнула Мария. – Ну, а ваша мама? Она была с вами ласкова?

Сэр Роберт тоже вздохнул:

– Нет, мадам, она была еще строже, чем отец.

– Бедный сэр Роберт, – повторила Мария и коснулась его руки.

Он вздрогнул; его лошадь испугалась и рванулась вперед.

– Стой, тпру-у-у! – вскрикнул сэр Роберт. – Молодой жеребец, пугливый, – сказал он, успокоив коня.

– А мой отец и моя мать любили меня, у меня было счастливое детство, – Мария слабо улыбнулась. – Кто бы мог подумать, что потом все так обернется…

– Но вы королева, мадам, – возразил сэр Роберт.

– Несчастная королева, – сказала Мария, с особенным выражением взглянула на сэра Роберта и замолчала.

Он смутился.

– Мадам, я, право, не знаю… Мне сложно понять… Я новичок при дворе, и этикет… А с женщинами у меня вообще нет опыта! – сбивчиво пробормотал он.

– Я это заметила, – Мария погрустнела и отвернулась от него.

Сэр Роберт пытался заглянуть ей в лицо, но она смотрела в сторону.

– Я прогневал ваше величество? – спросил забеспокоившийся сэр Роберт. – Мне уехать?

Мария молчала.

– Мне уехать? – повторил сэр Роберт.

Мария молчала.

– Прощайте, ваше величество! Извините меня за то, что доставил вам огорчение. Я уезжаю и больше никогда не появлюсь при дворе! Это не для меня, – отчаянно воскликнул сэр Роберт и дернул лошадь за поводья, чтобы умчаться прочь.

– Погодите, – остановила его Мария. – Господи, как ребенок… – проговорила она про себя. – Мы с вами стоим друг друга, – сказала она вслух с невеселой усмешкой.

– Ваше величество?..

– Поклянитесь, что вы будете мне верны и никогда не предадите, – жестко проговорила Мария.

– Ваше величество! – возмущенно вскричал сэр Роберт. – Как вы можете подумать, что я… Что мне… Я клянусь, ваше величество!

– Тише, я вам верю, – сказала Мария, оглядываясь на свиту. – Однако что же мы едем шагом? – прибавила она. – Давайте покажем, как мы умеем ездить верхом. Ну-ка, в галоп! – королева хлестнула стеком своего коня. – Попробуйте догнать меня, милорд!.. А вы не отставайте, живо за нами! – крикнула она через плечо придворным.

– Как могло случиться, – спрашивал сэр Томас сидящих перед ним джентльменов, – как могло случиться, что мы только теперь узнали о поездке королевы Марии за город? Вы понимаете, какой шанс мы упустили? Марию сопровождали всего несколько конных гвардейцев, с которыми мы легко справились бы, – об ее придворных я не говорю, они разбежались бы при первых признаках опасности. Мы были в полушаге от победы и не взяли то, что само шло нам в руки: уже вчера мы объявили бы о низложении Марии, и королевой стала бы Елизавета. Все было бы уже позади, а сейчас перед нами снова неясное будущее. Бог не любит ленивых и нерасторопных, он помогает деятельным и трудолюбивым – он отвернется от нас, если мы и дальше будем столь же беспечны. Кто знает, предоставит ли он нам еще одну возможность, не истощено ли его терпение нашим бездействием, не найдет ли он другие пути к благой цели? Кто знает… Нельзя забывать и о том, что каждый день промедления увеличивает для нас опасность быть раскрытыми – заговоры не могут длится долго.

– Я предлагаю взорвать Уайт-холл, – сверкнув глазами, сказал худощавый джентльмен. – Вы правы – ждать нечего, надо действовать немедленно. Заложим бочки с порохом под королевский дворец и взорвем его.

– Вы с ума сошли! – с ужасом вскричал джентльмен полного телосложения. – Какое неслыханное злодейство! От нас отвернутся все порядочные граждане, мы навеки запятнаем себя позором, – не говорю уже о священной королевской крови, которая будет жечь наши руки.

– Мои руки она жечь не будет, – желчно заметил худощавый джентльмен. – Монарх должен править по законам божеским и на благо своего народа. Если монарх нарушает это правило, он теряет святость, он делается обычным человеком, – более того, преступником! – и его должна постигнуть жестокая кара. В Писании сказано, что неправедному царю нет места на земле; кто убьет его, совершит богоугодное дело.

– Нет, нет, нет! Ничего не желаю слушать! – полный джентльмен зажал уши. –