когда ма с ней о чем-нибудь договорится.

Сообщение от мамы пришло в час ночи.

«Она не против»

Глава тридцать третья

Оуэн не мог уснуть. Глядя в потолок, он думал, что ему придётся рассказать Уиллу, почему индейская сучка преследовала его друзей и его самого, и он не представлял, как Уилл вообще отреагирует на такие новости. Как любой бы отреагировал, узнав, что помогает убийце.

Попробуй ещё докажи, что ничего не сделал.

Он понимал, что уже согласился на встречу с той индейской шаманкой. Возможно, Уилл был прав, и вдвоем никогда бы они не сумели узнать, как отправить этого призрака обратно в Ад. Возможно, им была нужна помощь. Возможно, у них даже что-то получится.

У него, по крайней мере, была причина бороться дальше.

Прильнув к его плечу, рядом спала Белла. Оуэн подумал, что в последнее время она была какой-то странной, отстраненной, и это причиняло ему боль. Он подумал, что сам в этом оказался виноват: не нужно было вести себя так по-свински. Вдруг она решила, что он её больше не любит?..

Может, и решила.

И всё равно не ушла. Ради неё Оуэн был готов сделать, что угодно, да он и делал. Старался не сдаваться, хотя с каждым днем запах тины всё сильнее въедался в его обоняние, а склизкая тень призрака то и дело мелькала на периферии зрения.

Ещё год назад он бы в жизни не поверил ни в каких-то там духов, ни в оборотней, ни в колдовство индейцев. Ему даже вера в Бога казалась какой-то глупостью — в основном, потому, что в ней всё зло исходило от демонов, искушающих людей, а Оуэн доподлинно знал, что демонов хуже самих людей не существует.

Он сам был одним из таких демонов.

Первое время после того, как они избавились от трупа, Оуэн просыпался в холодном поту. Ему снилось, что в родительский дом вваливаются полицейские, арестовывают его и уводят в участок. Он знал, что на самом минимальном допросе расколется, какого бы хорошего адвоката ему ни подыскали — впрочем, он догадывался, что отец бы заставил его отвечать за содеянное, а он бы сдал остальных, потому что ему было бы страшно. А, может, он был бы тем, кто взял бы вину на себя?.. Одно время Оуэну хотелось верить в это.

Сейчас он понимал: нихрена подобного. Если бы отец заявил, что никакого хорошего адвоката ему не подпишет, Оуэн бы сдался, как миленький. Зато Гаррет, Дилан и Майлз отпирались бы до последнего, и у Оуэна не было бы доказательств их вины, и в итоге торчал бы он в какой-нибудь тюрьме в оранжевой робе ближайшие лет пятнадцать, а когда вышел бы на волю, его жизнь оказалась бы сломана.

Зато Гаррет, Дилан и Майлз были бы в шоколаде и вряд ли бы навещали его в тюрьме.

Несмотря на это, Оуэн все равно хотел бы, чтобы они были живы. Слишком страшным оказалось «око за око». И, хотя Дилан ещё не погиб от руки призрака или, как предполагал Уилл, чьей-то ещё, он уже выглядел мертвым. Заглянув в его глаза на прощании с Гарретом, Оуэн не увидел там ничего, кроме тёмной, засасывающей пустоты.

Признаться, это было страшнее, чем смерть.

Белла рядом заворочалась, открыла глаза.

— Эй, — Оуэн улыбнулся, коснулся губами её виска. — Ты чего не спишь?..

— Кошмар приснился… — пробормотала она, провела рукой по лицу. — Я возьму твои сигареты, ладно? Покурю.

Белла курила редко. Забеспокоившись, Оуэн сел на постели.

— Я могу тебе помочь?

«Себе помоги, — хмыкнул его внутренний голос. — Ах, да, ты же не можешь…»

Она мотнула головой. Прядки волос прилипли к вспотевшему лбу.

— Это обычный кошмар, — и выскользнула из кровати.

Оуэн слышал, как она копошится в коридоре, надевая пальто и кроссовки, как ищет пачку сигарет в ящиках тумбочки. Хлопнула дверь.

Какое-то смутное беспокойство заползло в его душу, охватило сердце липкими щупальцами. Что-то было не так. Оуэн даже не мог сказать, что именно. В самом воздухе опасность вдруг повисла липким, мутным маревом, не давая вдохнуть полной грудью.

Ему показалось, в ванной открылся кран и полилась вода. Он стиснул зубы.

«Тебе не напугать меня, индейская ты тварь!»

Однажды он смог оттолкнуть её, сбросить этот ведьминский морок, сможет и сейчас. Но запах озёрной воды и тины проник в ноздри, отравляя; в коридоре раздались мокрые шаги.

Она была здесь. Она пришла за ним.

Из темноты раздалось булькающее хихиканье. Вонь гнилых водорослей и тины давила. Оуэна замутило, и он зажмурился, молясь, чтобы его не стошнило.

А потом с улицы раздалось животное рычание и крик Беллы.

* * *

Боль.

Найл чувствовал только боль, разрывающую изнутри. Он полз и полз, оставляя за собой кровавый след. Кровь смывало дождем.

Он даже не заметил, что дождь закончился. Рана на животе затягивалась с трудом, и у него не хватало сил обратиться, чтобы вытащить пулю, застрявшую где-то в мышцах.

Ему было нужно ещё немного времени в темноте, чтобы восстановиться. Тогда он сможет… сможет…

…добежать до кампуса и обратиться.

Найл поднялся на дрожащие лапы. Добрел до какого-то дома и спрятался в тени крыльца, надеясь, что ночь укроет его. Луна скрывалась за тучами, окна дома были тёмными. Его не должны были увидеть.

«Обычной пулей тебя не убить, — он помнил, как дед рассказывал ему, как можно уничтожить таких, как он. — Не бойся. Тебе понадобится время, чтобы восстановиться, если тебя подстрелят, и на месте ранения останется шрам, но ты не умрешь»

Он чувствовал, как его тело восстанавливает себя само. Как организм, наконец, выталкивает пулю на мокрую пожухлую траву.

А потом по крыльцу кто-то спустился. Он учуял запах сигарет и знакомый аромат кожи. Пасть наполнилась слюной. Человеческий разум Найла помнил, что Белла нравилась ему, сильно нравилась, а его звериная натура хотела вцепиться в её тело, прокусить кожу и мышцы, почувствовать кровь на языке…

Когда-то он сделал её своей, и быть может, именно это привело Беллу к нему сейчас. Она поможет. Её кровь поможет…

Он дернулся. Из глотки вырвался болезненный скулёж.

Белла услышала. Подскочила, опустилась на корточки.

— Ого… — ахнула она. — Тебе больно? — и протянула руку.

Найл