Шрифт:
Закладка:
Егор, ухватив Дениса за шиворот, рухнул со ступенек и прижался к стене боком, стараясь прикрыть собой сына. Ни одного нормального человека! Сумасшедшее село!
В голосе человека за дверью слышались одновременно и испуг, и такая решимость, что можно было не сомневаться — стрелять он будет и, стреляя, постарается непременно попасть в них. Может, это маньяк какой-нибудь?
Денис стоял тихо, уткнувшись головой отцу под мышку, понимая, видимо, серьёзность момента. Вот не повезло пацану — весёленькие каникулы!
Человек за дверью не ушёл. Было слышно его шумное, взволнованное дыхание. Тоже, наверное, перепугался. Не часто ведь приходится угрожать человеку оружием.
Егор негромко позвал:
— Эй, послушайте!
— Ну, чего тебе? — откликнулись из-за двери. В голосе всё ещё был испуг.
— Может быть, поговорим всё-таки? — в Егоре начала подниматься злость на этого трусливого человечка, укрывшегося за прочной дверью да ещё взявшегося за ружьё.
— Не о чём нам с тобой разговаривать! Катись отсюда, а то выстрелю!
— Ты бы хоть послушал меня сначала, придурок, прежде чем ружьём махать! — рявкнул Егор, уже не сдержавшись. Денис хихикнул из-под мышки.
Как ни странно, ругань успокоила собеседника. Уже более ровным голосом он отозвался:
— Не ори! Нечего было дверь дёргать. Спросил, что хотел, и пошёл своей дорогой. А то — дёргает! Так чего надо-то?
— Что у вас тут стряслось? Собака от живого человека прячется. К тебе сунулся — ружьём пугаешь. — Егор остывал, полез в карман за сигаретами. — Боишься, что ли, кого?
За дверью невесело хмыкнули.
— Не боюсь, а опасаюсь. Разница есть. Ходят тут хмыри всякие, вроде тебя. Выспрашивают, выглядывают. То им иконы подавай, то скотину покажи. Под окнами шастают, светом, гулом по ночам пугают. Вчера деньги большие сулили.
Егору вдруг вспомнился попутчик. Странно всё это. Что-то толкнуло в колено. Он глянул вниз и обмер. Пёс всё-таки выбрался из конуры и теперь стоял рядом, раскрыв огромную свою пасть. И Денис бестрепетно протягивал к нему руку. Егор не успел ничего сделать, только подумал: «Сейчас тяпнет!», — а сын уже гладил собаку по голове и чесал за ушами. Та виляла хвостом, подставляла шею. Егор вздохнул облегчённо и спросил того, за дверью:
— А за что деньги сулили?
— Шут его знает. Говорили, услугу большую окажу. А какую — не сказали. Ну ладно, ты-то чего выспрашиваешь? Чего надо?
«Спохватился, — подумал Егор. — Здорово напугали «гулом и светом по ночам». Но вслух спросил:
— Где Попов живёт, Александр Иванович?
— Александр Иванович? — явно обрадовались за дверью. — Учитель бывший, да?
— Вроде бы, — подтвердил Егор.
— А зачем он тебе?
— Племянник я его, в гости приехал.
— А не брешешь?
Егор улыбнулся.
— Вот те крест!
— Ну, раз племянник, то слушай. Ступай направо, до почты. За ней следующий и будет его дом. Небольшой такой, зелёный. Понял?
— Понял, спасибо. Как зовут-то тебя, скажи. Или тоже нельзя?
За дверью рассмеялись.
— Почему нельзя? Можно. Петром зовут. Пётр Серафимович Клюев. Зачем тебе?
— Да так, для памяти. Человек ты уж больно весёлый. — Егор толкнулся плечом от стены, выпрямился. Вспомнил: — А что же собака у тебя такая нервная?
— Понимаешь, напугали её, наверное, эти, что выспрашивают. Вот она и боится теперь всех. Собаки — они ведь плохого человека за версту чуют.
— Слышал? — сказал Егор сыну. — Мы, стало быть, люди хорошие, раз собака нас больше не боится. Давай прощайся, пойдём.
Денис с явной неохотой оторвался от пса, потом всё же ещё раз погладил того по голове и пошёл к калитке. Пёс, звеня цепью, отправился следом.
— Ну, бывай, Пётр Серафимович. Приятно было познакомиться. Смотри, не пали в кого попало. Береги патроны.
— Ладно тебе! — незлобиво отозвался Клюев. — Счастливо добраться.
За калиткой Егор оглянулся на дом. Вслед ему, раздвинув занавески и прижавшись лбом к стеклу, смотрел круглолицый парень лет двадцати. Рядом с ним торчал тёмный ствол ружья. Егор улыбнулся и помахал рукой. Пётр Серафимович тоже заулыбался и махнул в ответ.
5
Дядя Саша выглядел совсем как на фотографии пятилетней давности, которой снабдила Егора мать: невысокого роста, плотно сбитый, с седой гривой волос и широкой улыбкой. Он совсем не казался несчастной жертвой религиозного дурмана. Клетчатая байковая рубашка едва не трещала на груди, и дядя с такой силой радостно лупил широкой ладонью по плечам и спине племянника, что у того перехватило дыхание. Денис получил свою долю поцелуев и возгласов: «Ой, какой ты большой вырос! А на папу как похож!», — что перенёс стоически. От Егора не укрылась некая растерянность дяди, вполне понятная: ожидал-то он одного племянника.
Радоваться дядя радовался, но первым делом спросил у племянника паспорт, нацепив очки, внимательно изучал его и вот уже около получаса держал гостей в маленькой кухоньке, не проводя в комнаты. Дверь, ведущая из них в коридор, была плотно прикрыта.
Перекусили с дороги, переговорили о здоровье и делах всех городских родственников, выкурили по паре сигарет из пачки гостя, и разговор забуксовал. Денис, совсем не скучая, исподтишка рассматривал хозяина, ожидая, видимо, когда тот бухнется на колени и начнёт молиться. А хозяин уже четвёртый или пятый раз неопределённо произносил: «М-да, это всё хорошо...», — вставая с табурета, пил воду, опять садился, а к главному — причине вызова Егора всё не приступал. Егор не торопил его, сидел, отдыхая, выжидал.
Неожиданно послышался какой-то шорох, будто поскребли по дереву. Егор заинтересованно повернул голову. Дверь в комнату с тихим скрипом стала приоткрываться. Но рассмотреть, кто за ней, не удалось. Дядя Саша подскочил, бросился к двери и резко захлопнул её. Потом, с подозрением оглянувшись на гостей, вновь открыл дверь и просунул голову в комнату.
— Ну, чего беспокоитесь? — услышали Егор и Денис. — Не за вами это, не бойтесь. Родственники ко мне приехали. Хорошие люди, помогут нам.
Денис молча показал отцу на ноги дяди Саши, которые старались прикрыть щель внизу, как будто из опасения, что тот, с кем он разговаривает, может выскочить. Егор так же молча кивнул. Он уже ничему не удивлялся.
В ответ на дядины слова из комнаты послышалось многоголосое чириканье, словно стая воробьёв, поселившихся там, о чём-то переговаривалась.
— Ну ладно, ладно, скоро уже. Вы кушайте пока, — закончил дядя
