фетиш представляет собой отрицание пениса, влагалища, фекалий и тому подобное. Все это, по-видимому, указывает на неясность того, что же именно он представлял. Фетиш мог представлять собой множество вещей для разных людей, и это, безусловно, правда. Но несомненно другое: фетиш связан с проблемой полового акта. Босс показал это самым блестящим образом51. Из его исследования, а также из превосходных работ Гринакр, сформировалось новое и более полное понимание объекта фетиша. Если фетишизм представляет боязнь полового акта, опасность видового функционирования для символического животного, чем должен быть фетиш, если не каким-то магическим предметом? Объект фетиша представляет собой магическое средство для превращения животного в нечто трансцендентное и, таким образом, обеспечивает освобождения личности от стандартизированной, обыденной земной плоти. Такое освобождение дает мужество совершить половой акт, так как он не связан с ним животным образом, а символически выходит за его пределы. Фрейд был прав, когда сказал, что фетиш спас человека от гомосексуализма, но не потому, что заменил собой пенис – разве лишь иногда, как говорит Босс52, и для самых слабых людей. Скорее, фетиш – это способ преобразования реальности. Босс рассказывает об одном из пациентов:

Когда он видел или касался [женских сапог], «мир чудесным образом менялся», – рассказывал он. То, что только что казалось «серым и бессмысленным посреди унылых, одиноких, полных неудач будней, внезапно исчезало – и от кожи на меня лились свет и глянец». Эти кожаные предметы, казалось, имели «странный ореол», проливающий свет на все вокруг. «Это смешно, но я чувствую себя сказочным принцем. Невероятная сила, мана, исходит от этих перчаток, меха и сапог и полностью очаровывает меня»… Обнаженные женщины или женская рука без перчатки или особенно женская нога без обуви… казались безжизненными кусками мяса в мясной лавке. В самом деле, женская босая нога была ему действительно противна… Однако, когда женщина надевала перчатку, меха или сапоги для верховой езды, она сразу «поднималась над своим высокомерным, излишне человеческим состоянием». Она превозносилась над «мелочностью и порочной ограниченностью обычной женщины» с ее «отвратительными гениталиями» и поднималась в сверхиндивидуальную сферу, «сферу, где сверхчеловеческое и недочеловеческое сливаются в единое божественное»53.

Не так много можно добавить к такому пронзительному откровению. Фетиш берет «видовое мясо» и плетет вокруг него магическое заклинание. Безличное, конкретное, животное требование высокомерно и оскорбительно: вы сталкиваетесь с телом и обязаны относиться к этому телу полностью на его условиях, полностью определяемых плотью и полом. Пациент Босса говорит: «Почему-то я всегда думаю, что половой акт – это позор для людей»54. Фетиш меняет все это, трансформируя качественную сторону отношений. Все одухотворяется, становится бесплотным. Тело больше не является плотью, то есть больше не считается безличной потребностью вида; оно обретает ореол, излучающий свет и свободу, а потому становится по-настоящему личным, индивидуальным55.

Как хорошо доказывает Гринакр, таблетки и пилюли – это тоже формы фетишизма, способы преодоления беспокойства, ужаса тела волшебным успокоительным образом56. Объекты фетишизма могут быть очень различными – от таблеток до меха, кожи, шелка и обуви. Таким образом, существует целый набор предметов для осуществления своего рода символической магии: человек гипнотизирует себя фетишем и создает свою собственную ауру очарования, которая полностью преображает угрожающую реальность57. Другими словами, люди используют изобретения культуры – в любой форме – как амулеты, с помощью которых можно выйти за пределы естественной реальности. Это действительно продолжение основной проблемы детства: отказ от тела как проекта causa sui в пользу новой магии культурной трансцендентности. Неудивительно, что фетишизм, как заметил сам Фрейд, универсален: все культурные приспособления становятся средствами самогипноза – от автомобилей до космических ракет – способами, которыми чрезвычайно ограниченное животное может увлечь себя, очаровать силами трансцендентности над естественной реальностью. Поскольку никто не может чувствовать себя абсолютно комфортно, когда его отличное от других «я» погружается в видовую зависимость, все мы используем немного магических заклинаний в наших отношениях с миром.

Если фетиш-объект представляет собой магический амулет, то он, естественно, обладает магическими качествами, то есть должен обладать некоторыми свойствами предмета, который пытается контролировать. Таким образом, чтобы контролировать тело, он должен демонстрировать некоторую интимную связь с телом – иметь представление о его форме, обладать некоторым запахом, подтверждать его конкретность и одушевленность. Вот почему, я думаю, обувь – самый распространенный фетиш. Это самая близкая вещь к телу, но она не является телом, и она связана с тем, что почти всегда кажется фетишистам самым уродливым: презренной ступней с мозолистыми пальцами и пожелтевшими ногтями. Ступня является абсолютным и безоговорочным свидетельством нашей деградирующей животной природы, несоответствия между нашим гордым, богатым, живым, бесконечно превосходящим, свободным внутренним духом и нашим земным телом. Кто-то из моих знакомых прекрасно резюмировал: «Ступня выглядит так нелепо». Фрейд считал, что обувь была фетишизирована, потому что это последнее, что ребенок видел перед тем, как поднять взгляд на страшные гениталии, ради отрицания которых он мог спокойно задержать взгляд внизу58. Но ступня и сама по себе ужасна; более того, этот ужас сопровождается поразительным и непреодолимым контрастом с туфлей. Правда, гениталии и грудь контрастируют с нижним бельем и жесткими корсетами, которые популярны как фетиш, но по контрасту и культурной изощренности ничто не сравнится ни с ногой в уродливости и с туфлей. У обуви есть ремешки, пряжки, самая мягкая кожа, самый изящный подъем, самый твердый, самый гладкий, самый блестящий каблук59. Полагаю, что во всей природе нет ничего похожего на острый высокий каблук. Одним словом, вот квинтэссенция культурного ухищрения и контраста, настолько отличного от тела, что уносит человека в безопасный мир, даже оставаясь тесно связанным с ним.

Кроме того, если фетиш – это магический амулет, он должен быть очень личным и тайным, как утверждает Гринакр. Из социологии и работ Зиммеля мы давно знаем, насколько важна тайна для человека. Секретный ритуал, секретный клуб, секретная формула – все это создает новую реальность для человека, способ превзойти и преобразовать повседневный мир природы, придав ему измерения, которыми он иначе не обладал бы, и управлять им секретным способами. Тайна подразумевает, прежде всего, способность контролировать данное через скрытое и, таким образом, власть выйти за пределы данного – природы, судьбы, животной участи. Или, как выразилась Гринакр, «…тайна на самом примитивном уровне связана с органами и процессами тела… она содержит в себе более фундаментальную борьбу со страхом смерти…»60.

Другими словами, тайна – это, главным образом, человеческая иллюзия, отрицание телесной реальности его судьбы. Не зря человек всегда искал фонтаны молодости, святой Грааль и зарытые сокровища – то