Шрифт:
Закладка:
– Ну а что в этом такого?
– А зачем ему надо было это знать? Может, в клинике работал кто-то, от кого девочка могла пострадать?..
– Ты намекаешь на врача?
– Ну да! На Антона Хейльмана, отца человека, который пустился в бега и чья внучка ступила на кривую дорожку и скончалась после того, как заявила о своем намерении опубликовать в Интернете компрометирующие материалы.
– Ты что, полагаешь, что это… наследственное? – спросила Марта после долгого молчания.
– Что?
– Этот вид извращений…
60
Когда они оставили машину на парковке перед клиникой, был уже поздний вечер. Поток людей уже давно прекратился, кругом не было ни души, и здание клиники стояло погруженное в тишину. Войдя, они направились к стойке информации и спросили, где можно найти Густафа Антонссона. Служащий бросил взгляд на компьютер и сообщил, что доктор закончил свою смену и ушел. Марта объяснила, что она из полиции, и поинтересовалась, не справлялась ли случайно какая-нибудь пожилая женщина об Антонссоне. Служащий кивнул и сказал, что и той женщине он дал тот же ответ: Густаф Антонссон уже ушел.
– И тогда она тоже ушла? – спросил Конрауд.
– Вы, значит, из полиции? – уточнил мужчина, на котором была форма охранника. Он с трудом мог поверить, что эта парочка – полицейские: он – скорее усталый пенсионер (и тут охранник был недалек от истины), а она – не особо следящая за своим внешним видом дама в черной куртке, из-под которой выглядывает безразмерная рубашка.
Марта показала ему свое удостоверение, и тогда охранник рассказал, что та женщина, спросила, где лежит Лаурюс Хинрикссон, и он сообщил ей номер палаты.
Поблагодарив охранника, Марта с Конраудом вошли в лифт и молча поднялись на нужный этаж. Проходя по коридору, Конрауд спросил у нее, не лучше ли поставить перед палатой охрану. Марта сообщила, что к руководству полиции уже обращались с этим предложением, но, как и стоило ожидать, руководство расценило это как неоправданную затрату и отказало.
Дверь в палату Ласси была распахнута настежь. У его кровати сидела женщина, которую они разыскивали. Увидев Марту и Конрауда, она попыталась выдавить из себя улыбку, но вместо этого у нее вышла какая-то гримаса. Женщина держала в руке телефон: она только что предприняла очередную попытку дозвониться до мужа.
– Я все еще в неведении… – сказала она растерянно. – Ничего не понимаю. Муж не отвечает на мои звонки и сам не перезванивает.
Состояние Ласси, похоже, оставалось без изменений. Он по-прежнему находился в коме и неподвижно лежал на кровати, однако признаков того, что он испытывает болезненные ощущения, не наблюдалось. Он все так же был подсоединен к различным приборам, предназначение которых являлось для Конрауда загадкой. На обоих запястьях у Ласси были закреплены катетеры для введения в кровоток физраствора и лекарственных препаратов.
– Я места себе не нахожу от волнения, – продолжала женщина. – Он никогда так раньше не поступал. И что ему только взбрело в голову?
– Полагаю, что необходимо объявить вашего супруга в розыск, – сказала Марта. – Причем, не откладывая.
– Очевидно, да. – Похоже, женщина немного отошла от потрясения, вызванного тем, как ее днем ранее доставили на допрос в полицейское управление. – Видимо, так нам и стóит поступить: раз уж он не дает о себе знать.
– Простите… а у вас как самочувствие? – спросил Конрауд. Ему казалось, что, видимо, из-за недостатка сна женщина несколько дезориентирована. – Мы можем вам чем-то помочь?
– Я в порядке, благодарю. Только очень волнуюсь, – ответила она. – У меня упадок сил. Я так переживаю за мужа, что глаз не могу сомкнуть. Раньше он никогда себе такого не позволял. Никогда! Исчезнуть вот так, не предупредив… Больше всего меня пугает, что с ним могло что-то произойти. Может, он в аварию попал?..
– Если бы он попал в аварию, мы бы уже об этом знали, – заверила ее Марта. – Однако у вас есть хоть какое-то предположение, почему он не выходит на связь?
– Я понятия не имею. Господи! Только бы он вернулся… Как же я устала!.. Как же я устала от этой бесконечной… лжи. Как я устала…
– От какой лжи? – напряглась Марта.
Женщина молчала.
– Вы полагаете, что это из-за Данни ваш муж не выходит на связь?
– Данни?
– Он с ней плохо обходился? Возможно ли, что он предпочел скрыться, чтобы не отвечать за последствия? Такое возможно?
– За какие последствия?
– Нам известно, что Данни собиралась распространить некий компромат. У меня складывается впечатление, что речь идет о какой-то семейной тайне. Эта тайна касалась самой Данни, но и вы, и ваш муж о ней знали. И я полагаю, что ваш муж решил заставить ее замолчать.
– Да, – голос женщины надломился. – Когда Данни впервые обо всем рассказала, он заставил ее молчать. Вряд ли можно выразить это другими словами. Но виноваты мы оба. В равной мере. Ни он, ни я и пальцем не пошевелили. Ведь тогда началось бы разбирательство, и вся его карьера пошла бы коту под хвост… И мне пришлось бы распрощаться с политикой… Он говорил, что мы ничего не можем сделать, что у нас связаны руки, что нельзя выносить сор из избы… Ничего удивительного, что Данни пристрастилась к наркотикам. Бедное мое дитя!.. Я так и сказала мужу, что ответственность целиком и полностью на нас. Будь мы честнее, протяни мы ей руку, не молчи мы, все еще можно было бы исправить. А мы… молчали. И заставили ее молчать. Бросили ее на произвол судьбы, и ей пришлось одной тащить эту непосильную, постыдную ношу. – На глаза женщины навернулись слезы. – Боже, как же это тяжело! – простонала она. – Как же тяжело об этом говорить. Если б только муж был здесь! Он бы вам все рассказал. Все как есть.
Конрауд бросил взгляд на Марту, словно прося у нее разрешения вмешаться и выяснить у женщины дополнительные детали. Марта едва заметно ему кивнула.
– Нам нужно допросить вашего мужа, – сказал Конрауд. – У полиции уже были подозрения, что он подвергал Данни насилию. Теперь необходимо установить все подробности.
– Допросить моего мужа? – женщина явно поразилась.
– Данни подвергалась насилию, верно? – спросил Конрауд.
В этот момент по коридору проходила медсестра. Она толкала перед собой каталку, на которой лежал очень пожилой человек. Когда каталка оказалась напротив распахнутой двери, старик повернул голову и посмотрел в палату Ласси. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Одно из колес каталки скрипело, но по мере того как она
