населения к повышению цен придало Совмину уверенности. Новый этап повышения не заставил себя долго ждать. С 1 марта 1978 года решено было поднять цены на ювелирную продукцию и прежде всего на золотые и платиновые изделия, а также на куда более популярную группу товаров, потребляемую советским средним классом, — бензин, шоколад, кофе и услуги по ремонту автомобилей[759].

Референт Управления делами Совмина СССР по вопросам планирования Наркис Разумов оставил красочное описание процесса принятия этого решения на уровне Совмина. Управляющий делами Совмина Михаил Смиртюков вызвал его 13 сентября 1977 года с заданием объехать с «сов. секретной запиской» о повышении цен на золото, серебро и бриллианты всех заместителей председателя Совмина СССР:

На ней рукой Косыгина А. Н. написано «Ознакомить заместителей Председателя вкруговую». Требовалось документ никому не показывать, не передавать, копий не снимать и ни с кем не обсуждать, а аргументы повышения цен — в тексте записки[760].

Содержания записки мы не знаем, но не исключено, что одним из очевидных аргументов в пользу этого решения была скупка драгоценностей людьми, уезжающими из СССР за границу в рамках растущей на глазах «еврейской эмиграции». Хотя на вывоз всего ценного из страны налагались многочисленные и весьма строгие ограничения и людей буквально «трясли» на таможне, имеющиеся у состоятельных евреев капиталы требовали вывода, и по популярной поговорке «вода» находила свою «дырочку» в системе. Кроме того, в «золото» и другие ценности инвестировали те состоятельные люди, кто из СССР выезжать не мог или не хотел. Далее мы поговорим об этом подробнее, но пока приведем один яркий пример.

Председатель Совета министров РСФСР Михаил Соломенцев вспоминал, что примерно в это время (1978–1980) пришел с целью проверки в один из новых московских универмагов, где обнаружил в продаже пальто из каракуля по безумной по советским меркам цене — 25 тыс. рублей (оно стоило как четыре легковых автомобиля по государственным расценкам — 200 средних зарплат или 5 тыс. долларов по реальному (неофициальному) курсу). Однако продавцы сказали ему, что подобный товар у них раскупается быстро[761].

Но и это подорожание 1978 года имело весьма ограниченный эффект. На декабрь 1978 года «товаров не хватало», по данным Николая Байбакова, на 29 млрд рублей[762]. Очевидно, что денежный навес над экономикой был поистине гигантский.

1 апреля 1985 года в Москве был арестован директор Сокольнического универмага Владимир Кантор, осужденный в 1989 году на 8 лет лишения свободы. Его основная вина состояла в том, что он в 1978–1981 годах скупал в своем же собственном универмаге до 70 % проходивших через него ювелирных изделий из золота и драгоценных камней. Вложил в это 322 тыс. рублей. После очередного повышения государством цены на них он их перепродавал, на чем, по мнению обвинения, заработал не менее 70 тыс. рублей. При аресте у него (и его ближайших родственников) изъяли драгоценностей и различных видов сбережений более чем на 600 тыс. рублей (и это, возможно, была не вся сумма, которой он оперировал), в том числе 10 кг золотых изделий — все с бирками универмага, позволяющими продать их снова. Все это говорит о том, что инфляция и меры по ее преодолению в СССР стали настолько стабильным явлением, что появились крупные инвесторы, готовые к игре на курсе советского рубля[763].

1 июля 1979 года Секретариат ЦК КПСС принял еще одно решение о повышении розничных цен на изделия из золота, натуральные меха, ковры на 50 %, серебра на 95 %, импортную мебель на 30 %, автомобили на 18 %. Расценки в кафе и ресторанах в вечернее время были увеличены на 100 %[764].

Это решение также было направлено на исправление дисбаланса в ценах между внешним и внутренним рынками. Однако подорожали и отечественная мебель (на 10 %), и советское пиво в советских кафе (повышение на 45 %), которые совершенно не имели шансов быть перепроданными на Запад за валюту. Это было еще одно отражение реального уровня инфляции.

Однако логика государства в повышении цен только на престижные предметы потребления и изъятие накоплений у среднего класса (который обзавелся личными автомобилями, а потому стал массовым покупателем бензина, привыкал к кофе и коньяку, обзаводился приличной импортной (из стран СЭВ) мебелью) не работали в должной мере, поскольку не могли ликвидировать разрыв между растущими общими потребностями среднего гражданина и способностью советской экономики их удовлетворять.

Юлиан Семенов в «Противостоянии» (1979, повесть, о которой мы подробнее поговорим ниже) кратко, но ярко пишет о том же в контексте полупридуманной-полуоснованной на реальных событиях истории, в которой фигурирует коллектив смоленского ювелирного магазина. Директор магазина припрятала у себя в кабинете продукции — колец с бриллиантами — на 27 тыс. рублей, чтобы продавать нужным людям. Ее одинокая заместительница жила в квартире, обстановку которой молодой московский сыщик воспринял крайне неодобрительно. Но она в то же время весьма показательна для отображения жизненных стандартов сформировавшегося в СССР «среднего класса» и его инвестиций.

В комнате у Евсеевой было все ясно: ее сущность вывалилась наружу — и финская стенка, и кресла из югославского гарнитура, и арабский стол с тяжелыми стульями, и репродукции из «Работницы» в аккуратных позолоченных рамочках, и хрусталь в горке красного дерева — все было здесь показным, не для себя, не для удобства. Сплошная инвестиция. И в книжном шкафу тоже инвестиции, а не книги: Конан Дойль рядом с Булгаковым, Мандельштам вместе с Майн Ридом, «Вкусная и здоровая пища» была втиснута между альбомами импрессионистов и Третьяковской галереи — размер почти одинаков. Тадава снова погасил в себе острое чувство неприязни к женщине[765].

Именно на дополнительное налогообложение этих инвестиций и были направлены повышения цен 1977–1979 годов. Однако раскручивающаяся спираль бюджетного дефицита и инфляции заставляла руководство страны пойти на все более непопулярные меры, затрагивающие интересы уже всех граждан страны, а не только тех, кто принадлежал к сравнительно обеспеченному слою общества.

Поэтому 15 сентября 1981 года снова подорожала действительно массовая продукция повседневного спроса — алкогольная и табачная. Кроме того, были вновь повышены на 25–30 % розничные цены на ювелирные изделия, хрусталь, ковры, меха и меховые изделия, швейные и галантерейные товары из натуральной кожи, высококачественные шерстяные и пуховые платки, «отдельные гарнитуры мебели и фарфоровые сервизы высшей категории качества». В 1982 году подорожали книги и журналы, в 1983-м — электроинструмент, строительные материалы, соки, телятина, грампластинки, музыкальные инструменты, нитки. Правда, одновременно были снижены цены на ряд вышедших из моды меховых изделий, ковров, телевизоров.

О чем свидетельствуют эти регулярные, фактически ежегодные повышения и понижения цен?

Во-первых,