Этот купец тоже пришел из города, и лица у него и его людей были очень недовольные. Таверна в деревне вдруг оказалась закрыта, а они так на нее рассчитывали! Хорошо хоть не первый раз ходят и вспомнили, что еще на мысу трактир был. Скучно, конечно, но все не на дороге заночевать…

Таверна закрыта? За сегодняшний день мне досталось столько впечатлений, что ночной разговор с Альбином вспомнился не сразу. Да, семье Генри наверняка не до постояльцев. Печально, что так вышло. Нет, Генри заслужил все, что с ним произошло, а вот родителей жаль. Только моя жалость ничего не изменит.

С утра я не ожидала гостей – если королевский посланец выехал из замка затемно, рядом с нами он окажется слишком рано для еды. И потому я очень удивилась, услышав, как остановилась проезжавшая процессия и во дворе наступила осторожная тишина – только ржали пони не успевшего уехать купца. Пони было все равно, насколько знатен проезжающий гость.

Еще сильнее я удивилась, когда в дверь вошел лорд Бертрам собственной персоной. Недовольно повел носом, обнаружив спутников купца, вытаскивающих пожитки – и зал мгновенно опустел, Альбин, замерший в дверном проеме, едва успел посторониться, выпуская простых людей.

Королевский гонец оглянулся на него.

– Едва ли мне что-то угрожает здесь.

– Мой долг вас охранять, милорд – я и охраняю. – Голос Альбина был спокойным, но выражение лица мне вовсе не понравилось. Что еще случилось?

– У тебя есть какие-нибудь лепешки в дорогу? – поинтересовался лорд Бертрам.

И ради этого стоило самому с коня слезать? Некого послать было?

– Есть, милорд.

Вчера я в очередной раз накрутила катламу – теперь с сыром и зеленью, и купец, как почти все, кто у меня останавливался до него, попросил сделать еще таких же с собой, а я наготовила с запасом.

– Возьму все, сколько есть.

Хорошо, что купец уже забрал то, что предназначалось его людям – обижать мне его не хотелось, но и ссориться с придворным тоже не лучшая идея.

– Ты могла бы готовить в королевском дворце, – заметил лорд Бертрам, наблюдая, как я собираю лепешки в чистый льняной мешок.

Надо бы ткань в деревне купить…

– Вы мне льстите, милорд.

– Разве что самую малость. Твоей еде не хватает утонченности, это правда…

На это даже обижаться не стоило: всему свое место и время, и человеку, уставшему с дороги, не нужна молекулярная кухня. Да и что считать утонченным? Майонез когда-то считался изысканным соусом.

– Но если бы ты решила открыть таверну в столице, туда ходила бы не только чернь. Не хочешь попробовать?

– В столице? – ошарашенно переспросила я. – Даже не думала.

– Так подумай.

Подумать? Если подумать, у меня тут картошка еще не выросла. И Фил из леса бревна привез, чтобы разделать на доски и починить стол. Это даже не вспоминая о деньгах, которых для переезда в столицу понадобится немало.

Хотя того, что вернул нам Альбин, вместе с нашей долей за проданных коней хватило бы, чтобы построить дом в Бернхеме – большой, каменный и даже с окнами. Или поставить добротный дом в деревне, а на остаток жить лет десять – без излишеств, но и не в нищете. Инфляции здесь не знали, золото и серебро оставались золотом и серебром. Не зря отец Евы порой говорил, что бесприданницами его дочери не будут.

Наверное, хватило бы и на то, чтобы начать дело в столице, но… не хочу. Может, потом, когда Фил станет совершеннолетним и будет на кого оставить трактир.

Лорд Бертрам между тем добавил:

– Понимаю, столица – это далеко, и там все незнакомо. Девушке вроде тебя, юной и неискушенной, понадобится покровитель…

Ах вот, в чем дело! Нет уж, если я вдруг, паче чаяний, помчусь покорять столицу, обойдусь без покровителей. И вовсе не потому, что на пальцах Альбина, застывшего в дверях с окаменевшим лицом, проскочила искра.

– …Я готов им стать, – продолжал разливаться соловьем лорд Бертрам. – Подсказать, свести с нужными людьми, помочь с деньгами.

– Это слишком щедрое предложение, милорд, – прощебетала я. – Я его недостойна.

– Подумай еще раз. – Глаза королевского гонца стали масляными, и я едва удержалась, чтобы не надеть котел ему на голову. – В Лондоне деньги льются рекой, красивая и смышленая девушка может очень неплохо устроиться.

Устроиться содержанкой? Пока у меня есть голова на плечах и руки растут из нужного места, обойдусь.

– Вы правы, милорд. Поэтому в столице наверняка и без меня хватает красивых, смышленых и куда более бойких девушек.

Он улыбнулся, как мне показалось, с легкой досадой.

– Что ж, похоже, насчет ума я ошибся. Капитан, забери лепешки и догоняй.

Интересно, заметил ли он, как просветлело лицо Альбина? Я-то заметила.

– Спасибо, – шепнул Альбин одними губами, когда королевский гонец скрылся на улице. – Я убил бы его, если бы ты согласилась.

– Я отказалась не из-за тебя, – так же, едва слышно, ответила я, протягивая сверток с катламой. – Просто… противно.

– Это я понял. – Его пальцы погладили мои прежде, чем взять еду. – Потому и спасибо. Так мы с парнями заедем поесть на обратной дороге? – добавил он уже обычным голосом.

– Конечно, – ответила я, безуспешно пытаясь подавить улыбку.

На обед в нашем трактире собралась очень странная компания, с какой стороны ни посмотреть. Семеро молодых мужчин в стеганых рубахах – кольчуги они стянули, едва оказавшись в трактире; один мужчина средних лет, девушка и трое подростков. Или четверо дворян, семь человек из простонародья и Альбин – ни вашим, ни нашим. В любом случае – гости слишком разные, не перемешаются, как вода и масло. И в какой-то момент я подумала, что зря все это затеяла.

Но, с другой стороны, вчера Эгберд вернул Филу деньги, что взял за первую неделю. Так как мне еще отблагодарить его и остальных? Подарком? Но в подобных ситуациях слишком легко попасть впросак, особенно когда человек, которому подарок предназначен, вовсе из другого социального слоя. Что я могла подарить им такого, чего они не купят себе сами? Потому единственное, что мне оставалось – позвать их на обед. Их и спутников Альбина, что спасли нас от Гильема.

По привычным мне меркам обед был вовсе даже не праздничным. Плов есть в меню любой столовой. Но когда я поставила на стол блюдо с выложенным горкой пловом, на него вытаращились все. Альбин расцвел ясным солнышком. Эгберд смотрел так, будто я выставила ведро черной икры и предложила уминать ее ложкой. Остальные – скорее озадаченно, словно гадали,