Преступник бросил взгляд на задвинутые шторы, потом на стену за спиной Фредрика, потом — на самого следователя.

— Я слышу тебя.

Фредрик включил диктофон.

— Меня зовут Фредрик Бейер, старший офицер полиции Осло. Мы расследуем дела об убийстве Хенри Фалька, Беаты Вагнер, Бенедикте Штольц и жены следователя полиции Франке Нуре, Риты Нуре. Рикард Рейсс, вы подозреваетесь в участии во всех этих убийствах.

Обвинения напугали Рейсса, но он промолчал.

— Начнем с самого начала. Вы работали на стройке в Ниттедалене. Работали ли вы еще где-то? В месте, которое в народе зовется Чернобылем, в долине неподалеку от стройки?

Рейсс кивнул.

— Нет, нет, нет, — сказал Фредрик. — Отвечайте нормально. Словами. Что произошло в Чернобыле?

За всю жизнь человек получает не так много шансов. Особенно если те, которые уже были даны ему, он профукал. Как когда многообещающая спортивная карьера перетекает в наркозависимость и вымогательство. Когда страстная влюбленность заканчивается бешеной ревностью, жестоким обращением и покушением на убийство. На это больше года назад в одном из баров Осло жаловался знаток жизни Рикард Рейсс. Он был в завязке, порвал все связи с уголовниками, но нормальной работы найти так и не удавалось. Ему едва хватало денег и почти не было друзей.

— С кем вы говорили? — спросил Фредрик.

— Эм… с одним старым знакомым. Мы называем его Спичка. А это имеет значение?

— Скорее нет. Продолжайте.

Чуть позже тем вечером Рейсс заметил женщину за соседним столиком. Она что-то читала. Когда Спичка ушел домой, она подошла к Рикарду.

— Она подслушала наш разговор и предложила мне работу. Ночным сторожем на… — Рейсс будто подыскивал подходящее слово, — каком-то предприятии. Первый раз, когда я приехал туда, я был уверен, что ошибся адресом. Там же сплошной лес. Но потом я добрался до предприятия.

— До Чернобыля.

— Да-да. Так называли это место. Первые месяцы я просто сидел в бараке у ворот. Мне не нужно было патрулировать территорию и перемещаться по ней. И запрещено подходить к предприятию.

Он пожал плечами, словно желая показать, что он не из тех, кто задает лишние вопросы.

— В этом бараке была куча оборудования. Мониторы и колонки. Все выглядело старым и изношенным, но там велось видеонаблюдение. Камеры и датчики скрыты в деревьях и вдоль забора. Еще по территории бродили собаки без привязи. Видимо, в прежние времена там держали сторожевых собак, чтобы люди держались подальше от мин, оставшихся после войны. Если сработает сигнализация, я должен был просто позвонить по номеру и доложить.

Зарплата была хорошая, и платили наличкой. Спустя некоторое время Рикарда попросили подать заявление на работу на ближайшей к Чернобылю стройке.

— Думаю, им было важно, чтобы у меня была нормальная работа. Облагающийся налогами доход, чтобы ни у кого не возникло подозрений, откуда у меня внезапно появились деньги.

— Что происходило в Чернобыле? — спросил Фредрик. — Кто там работал?

Фредрик покачал головой.

— Вечером всех увозил автобус. Примерно в то время, когда начиналась моя смена. Тот же автобус возвращался утром. Стекла окон были затонированными, я ничего не видел. Пока меня не перевели на само предприятие.

По мнению Рейсса, в первые месяцы он проходил что-то вроде испытательного срока. Возможно, за ним даже наблюдали. Однажды ему приказали явиться к главному корпусу. Там мимо него к автобусу прошла группа сотрудников. Человек пятнадцать, может, двадцать. Большинство из них мужчины сорока-пятидесяти лет.

— Они говорили по-английски, но по виду были отовсюду. Белые, желтые, черные… Похожи на умников, если вы понимаете. Я тогда подумал, что они какие-то ученые.

— В гражданском?

Рейсс кивнул.

— Женщина, которая взяла меня на работу, провела меня в подвал. Там я узнал, что это мое новое рабочее место. Она сказала… что там жил один человек. Важный для их работы. Относиться к нему нужно было с уважением. Но свободным он не был… это я понял. В его камере почти не было никаких предметов. Все, что ему выдавали утром, он должен был сдать обратно вечером. Если он не подчинялся, его раздевали догола и обыскивали, а также прочесывали камеру. Он называл себя пастором и был очень религиозным. Так мне, по крайней мере, казалось.

Несмотря на строгие правила, Рикарду Рейссу эта работа нравилась.

— Мне давали четкие указания. А таким, как я… отсидевшим срок за решеткой, такая работа как раз подходит. Я должен был держаться сам по себе, не вступать в контакт с сотрудниками. С пастором говорить было можно, но не задавать слишком много вопросов. — Он фыркнул. — Да я и не собирался. Там повсюду камеры. А он был не из весельчаков — все время бубнил про смерть, чуму и всякие кошмары.

Это случилось незадолго до Рождества. Совершенно неожиданно, пастор напал на Рейсса во время обыска.

— Этот сукин сын заточил свой крест. Я ударился затылком и отключился. Помню только отдельные картинки происходившего потом. Вой сигнализации. Мой свисающий сломанный палец. Позже я пришел в себя уже в кровати. В такой комнатке, где обычно берут анализы. Врач ампутировал мне палец.

Рейсс извивался, словно наручники врезались ему в запястья.

— Пастор как сквозь землю провалился. В Чернобыле начался хаос. Автобус увез ученых и привез людей в черных комбинезонах и в масках. Я все видел из окна. Люди в черном ходили туда-сюда от завода к автобусу, относя вещи в огромных черных контейнерах. Микроскопы, холодильники и самые модные аппараты. Лабораторное оборудование. Мне немного удалось заглянуть внутрь. Потом завод начал постепенно закрываться. Они торопились — в этом не было никаких сомнений.

— Боялись, что пастор их сдаст?

Рейсс встретился взглядом с Фредриком.

— Я тоже так подумал. Но мне ничего не сказали, просто выслали оттуда.

— На кого вы работали? Должны же были иметь с кем-то связь?

Он кивнул.

— На женщину. Всегда виноваты женщины. Я и других видел, но для них… я был невидимкой.

Несколько недель спустя та женщина пришла к Рейс-су домой.

— Она спросила, знаю ли я разницу между кнутом и пряником.

Фредрик посмотрел на допрашиваемого поверх очков.

— Тут я понял, что они знают обо мне все. Всю мою историю. Мою семью. Что я был информатором Франке. Все. Она сказала, что если полиция обнаружит их предприятие в лесу, мои волосы, отпечатки пальцев и моя ДНК там повсюду. Если пастор начнет болтать, я окажусь за решеткой. — Мы знаем о тебе всё. А ты о нас — ничего. Но есть и другой выход.

Фредрик поднял руку.

— Подождите. Кто эта женщина?

— Она никогда не представлялась. Ей наверное лет сорок… маленькая, рыжая. Красивая, немного пухленькая. Стильно одета.