- Бабушка! - вполголоса позвала Элизабет, которая смотрела на нее… и не узнавала.

Если верить недавно обретенным воспоминаниям, Адела Ларош была женщиной с застывшими суровыми чертами лица и холодным взглядом, хотя все еще красивой. Теперь же на ее лице читались все сожаления ушедших лет и, в этом Элизабет не сомневалась, постигшее ее ужасное горе.

- Дитя мое, наконец-то! - вскричала Адела. - Какая ты стала взрослая, красивая! Эта встреча - Божий дар, за который я неустанно Его благодарю!

У Аделы перехватило дыхание, и она умолкла. Элизабет подбежала, обняла ее, расцеловала в обе щеки.

- Моя дорогая девочка! - всхлипнув, произнесла та. - Как же я счастлива!

- Идемте в дом, - предложил Ларош, который пребывал в замешательстве и одновременно испытывал облегчение.

Дедушка и бабушка увлекли Элизабет в просторный вестибюль, где она увидела всё те же охотничьи трофеи - головы оленей, диких кабанов и коз, застывшие на своих подставках, со стеклянными глазами и потускневшей шерстью.

А Бонни так и осталась стоять снаружи с чемоданом в руках. Жюстен повел упряжку вместе с экипажем к конюшне. Гувернантка между тем рассматривала слуг.

- И кто это у нас тут такой рыжий? - скорчив ироническую гримасу, буркнула Мадлен. - Американка, чтоб ей пусто было!

- Ба! Тут она точно распоряжаться не будет! - подобострастно заверил ее Алсид.

- Добрый всем денечек! - звонко сказала Бонни. - Я состою на службе у мадемуазель Элизабет. И да, я говорю по-французски!

Леандр стянул с головы берет и пробормотал слова приветствия. Раздосадованная Мадлен резко развернулась и нервным шагом направилась в дом.

- Я покажу вам вашу комнату, мадам, - предложила самая молоденькая из девушек, нанятая в помощь Мадлен, которая тут же переложила на нее все свои обязанности по дому. - Я - Жермен, к вашим услугам.

Бонни понравились и ее нежное личико, и кроткая улыбка, и серо-голубые глаза. Светлые, соломенного оттенка волосы девушки украшал маленький белый чепец.

- Спасибо большое, Жермен. И попросите отнести наверх чемоданы мадемуазель Элизабет. Я сама их разберу.

- Будет сделано, как только Жюстен вернется из конюшни, - подал голос Алсид, чье бледное лицо явно было глуповатым.

- Вот и славно! - сказала Бонни. - Жермен, я готова следовать за вами.

Элизабет прохаживалась по столовой, где был накрыт стол только на три персоны. Она внимательно рассматривала элементы декора, с изумлением осознавая, что ничего в комнате не передвинули и не заменили. За ней по пятам, лучась радостью, следовала Адела и никак не могла наглядеться на длинные каштановые волосы внучки и ее тонкий профиль, вдоволь наслушаться ее голоса, мелодичнее которого не было на свете - по крайней мере, ей так казалось.

- Бабушка, я помню эти картины, и огромные зеленые шторы из бархата, и серебряные подсвечники, - говорила девушка. - И у вас был дворецкий, Жером.

Это он принес мне тогда десерт. Папа сидел вот тут, мама - на этом месте.

Адела сдавленно вскрикнула. Вид у нее был такой, будто она вот-вот задохнется.

- Так и было! Как ты можешь это помнить, и так подробно?

- У нас будет время об этом поговорить, бабушка. Это совершенно особая тема. А еще была комната, куда я не заходила, - большая гостиная.

- Идем! - обрадовалась хозяйка замка, ощущая прилив сил. - Правда, там немного не прибрано. Это из-за бала, который будет у нас в субботу. Жермен будет натирать паркет воском, так что я приказала пока сдвинуть мебель к стенам и свернуть все ковры.

- Если это затруднительно, сходим туда потом.

- Вовсе нет! Тебе придется часто проходить через эту гостиную по пути к нам, если захочешь повидаться со мной или с дедом, потому что теперь она примыкает к нашим апартаментам. Гуго пришла в голову великолепная идея - перебраться в комнаты, которые в XVII столетии занимала герцогиня де Гервиль. Эта родовитая дама занималась реставрацией замка, старалась его облагородить. Это ей мы обязаны двумя окнами, пробитыми в башне, той, где подъемный мост, и этими двумя чудесными комнатами, через которые можно пройти в главную, западную башню замка.

Адела ласково взяла внучку под руку, улыбаясь от удовольствия, другой рукой в это время распахивая двойные двери, окрашенные в светло-серый цвет.

Гуго Ларош какое-то время сидел возле высокого камина, отделанного черным мрамором, постукивая указательным пальцем по подлокотнику кресла, потом достал свой кожаный бумажник и извлек из него желтую, обтрепавшуюся по краям фотографию.

- Такой ты была, Катрин, в день своего двадцатилетия, - прошептал он. - Я привез тебя в Ангулем, чтобы сфотографировать для портрета. Фотограф сыпал комплиментами, восхваляя твою красоту, ты ему улыбалась. А через год, к несчастью, повстречала Гийома Дюкена!

Он на пару секунд закрыл глаза, прерывисто дыша. Убрал фотографию обратно в бумажник, но лицо осталось таким же напряженным, взгляд - пустым.

Из гостиной донесся смех. Он встал и позвонил. Прибежала Мадлен.

- Мсье звали? - со смиренной миной спросила она.

- Добавь еще один прибор - для гувернантки.

- Я думала, она будет есть в кухне, как я и остальные слуги.

- Ты думала? - взъярился Ларош. - Я плачу тебе жалованье, чтобы ты исполняла приказы, а не «думала»! Относись к этой особе уважительно, это мое требование, Мадлен. Ты меня поняла?

- Да, мсье.

Адела с Элизабет, заслышав крик хозяина дома, вернулись в столовую. И застали там Мадлен, которая спешно ставила на стол тарелки и раскладывала приборы для четвертого участника трапезы.

- Твоя гувернантка обедает с нами, - объявил Ларош внучке. - Это было упущение, но теперь оно исправлено.

- Почему же упущение, Гуго? - весело отозвалась его супруга. - Ты ни словом не обмолвился об этой даме.

- Если бы не Бонни, путешествие по морю было бы для меня очень мучительно, - сказала Элизабет. - Она трогательно заботится обо мне и умеет утешить.

- Если ты так ее ценишь, я рада принять ее в нашем доме! - умиленно воскликнула Адела.

Нежность и импульсивность бабушки растрогали Элизабет, у которой внезапно словно камень с души свалился. Перед ней был другой человек, который не имел ничего общего с той холодной дамой из детских воспоминаний. Она и представить не могла, что метаморфоза будет такой разительной…

Замок Гервиль, через два часа

После обильного обеда Бонни ужасно