Кузьмич. — Из лагеря небось сбежал, с охранника снял? То-то я гляжу, самолёт летает, не тебя ли ищет? А я на твой след вчера днём ещё вышел, мне-то как раз к зимовью нужно было, вон, белок набил, ну и ты в ту сторону двигался. Метель разгулялась, однако ж след за тобой глубокий был, наткнулись мы с Айвой на твою лежанку.

Айва, значит, кличка собаки… Что ж, запомним. Вроде в отношении меня миролюбива, может, и подружимся, коли жив буду. А на поясе охотника, приглядевшись, я и впрямь рассмотрел целую вереницу шкурок белок и ещё кого-то покрупнее, похожего на куницу. Значит, не брешет, да я и без того ему поверил. Что-то было в этом Кузьмиче такое, что ему хотелось сразу и безоговорочно верить.

Что ж, нужно идти, иначе мой новый знакомый, как я думаю, потащил бы меня, соорудив какие-нибудь волокуши. Псина тут вряд ли бы ему помогла, насколько я помнил, в одни сани у северных народов таких лаек впрягалось не меньше десятка. Но зачем лишний раз напрягать человека и его животное, когда я и сам кое-как мог переставлять ноги?

— Давай сюда винтарь и вещмешок, тебе всё ж полегче будет, — сказал охотник, протягивая руку.

— Спасибо, — поблагодарил я, безропотно отдавая охотнику своё имущество.

Первой по насту легко бежала Айва, следом двигался Фрол Кузьмич, более-менее утаптывая мне путь. Его силуэт мерно пёр сквозь сугробы, словно гусеничный трактор. Я вперил взгляд в спину нового знакомца, думая только о том, чтобы хватило сил добраться до зимовья. А там уже и подохнуть можно, но подохнуть в тепле и на лавке, покрытой медвежьей шкурой — почему-то именно так мне представилось спальное место там, куда мы шли.

Двигались молча, на разговоры понадобились бы дополнительные силы, да и Кузьмич, думаю, это понимал. К тому же наверняка привык во время ходьбы по лесу экономить физические ресурсы. Тем более по-любому всё один да один, если только тихо самому с собой вести беседу или с собакой.

Десять вёрст превратились для меня во все пятьдесят, и, когда мы наконец добрались до заимки, я едва держался на ногах. Зимовье представляло собой занесённую по самые окна бревенчатую избушку. Снег завалил и крышу, так что с воздуха, если вдруг тут будет пролетать самолёт, угадать жильё можно лишь по дымку, курившемуся из трубы. Она торчала из-под крыши рядом с узеньким окошком, больше похожим на горизонтальную бойницу толщиной в бревно.

Фрол Кузьмич поковырялся в снегу, покряхтел, достал из снежных недр ключ и отпер висевший на деревянном брусе приличных размеров замок.

— Так-то никто чужой сюда не заберётся, — пояснил он, прежде чем открыть дверь. — Но мишка вполне может заглянуть из любопытства, потому и замок вешаю. В окошко не пролезет, узкое оно для него, и в подпол, где схоронка, не залезет, ежели только доски когтями не повыдирает, а это не всякому косолапому под силу. В общем, набедокурит, а мне потом вычищай… Давай заходи, я сейчас свет разожгу.

Первой всё же забежала Айва, я вошёл следом. Свет исходил от толстой свечи на столе, мощности которой как раз хватило на то, чтобы как следует разглядеть пристанище охотника. Всё скромно: стол, табурет да накрытая какими-то шкурами лежанка в углу, на которую я беспардонно уселся, привалившись спиной к бревенчатой стене. Взгляд выхватил на прибитой к стене полке нехитрую утварь типа миски, ложки и кружки, вроде алюминиевые. Ещё одна плошка стояла в углу, судя по всему для собаки. Пыли, что интересно, не наблюдалось, хотя не сказать, что Кузьмич тут часто бывает, вон ключ под каким сугробом нашарил.

Хозяин повесил на гвоздь пояс с добычей и занялся розжигом печурки типа буржуйки, от которой и отходила под крышу труба.

— Сейчас температуру подымем, сможешь скинуть свой мундир. Есть хочешь.

— Мне бы чего горячего попить да поспать, — просипел я с полузакрытыми глазами, пуская изо рта клубы пара. — Кстати, меня Ефимом зовут.

— Тогда наведу тебе, Ефим, один отварчик, из клюквы с мёдом и листьями ежевики. Пока можешь вздремнуть, чего себя мучить-то, я тебя разбужу, как отвар будет готов.

Я с радостью последовал совету охотника, прямо в одежде вытянувшись на топчане, и тут же провалился в забытьё. Очнулся оттого, что меня тормошили за плечо.

— Ефим, просыпайся, накось, отведай горячего. Только гляди не обожгись.

Я аккуратно принял из рук Кузьмича кружку, в которой дымилось пахучее варево. Пальцы обжигало, но я терпел. Осторожно отхлебнул. Ничего так, терпкий сладковатый вкус. Медленно опорожнил кружку и вернул её владельцу.

— А теперь можешь снять тулуп с валенками, заимка уже нагрелась, я тебя одеялком прикрою. Оно у меня с виду неказистое, но тёплое. Давай помогу раздеться… Хорошие валенки, с кожаной пяткой… Вот, теперь можешь спать сколько душе угодно, со сном и хворь будет выходить. А мы с Айвой пока перекусим, и я займусь кое-какими делами.

«Надеюсь, не информированием лагерного руководства о моём местопребывании», — подумал я, снова проваливаясь в сон.

* * *

— Товарищ Сталин, разрешите доложить!

— Докладывайте, товарищ Власик.

— Нашли мы Ежова. Он, оказывается, в поисках Сорокина в Ухтпечлаг забрался…

— В Ухтпечлаг? — приподнял левую бровь Сталин.

— Так точно. Нам удалось выяснить, что наш путешественник во времени скрывался под именем Клима Кузнецова. Устроился докером в Одесский порт. Там познакомился с руководителем местной комсомольской организации некоей Варварой Мокроусовой. Зашёл с ней в кафе, где у него случилось недоразумение с компанией местной молодёжи. Закончилось всё дракой…

— А из-за чего драка?

— Якобы молодые люди нелестно отзывались о спутнице Сорокина.

— И чем закончилось это… рукоприкладство?

— Главный в этой компании, сын местного партработника, с переломом челюсти отправился в больницу, остальные тоже пострадали, включая женщину.

— Он что, даже на женщину руку поднял?

— Там, товарищ Сталин, такая женщина, — доверительно понизил голос Власик, — что, простите за выражение, клейма ставить негде. По словам ведшего дело следователя, хотела глаза выцарапать нашему клиенту, да тот ей отвесил оплеуху, она и затихла. Одним словом, Сорокина привлекли к уголовной ответственности за членовредительство и дали шесть лет с конфискацией.

— А может, поделом этим молодым негодяям досталось, как вы считаете, товарищ Власик? Они же первыми начали оскорблять девушку, по законам чести в прежние времена за такое вызывали на дуэль.

— Полностью с вами согласен, я тоже начистил бы физиономии этим бездельникам. По ним уже, кстати, работает Одесский областной отдел НКВД.

— Так что там дальше с нашим Сорокиным?

— А дальше его этапом отправили отбывать срок в Ухтпечлаг. Там он устроился