— Я знаю, — сказал Бартоломью, вспомнив, какой гнев вызвало у его коллег сообщение о прекращении арендной платы. Правда, сам он отнесся к этому более чем спокойно. Майклхауз имел в своем распоряжении значительную собственность, и суд мог обязать Лимбери погасить все долги по аренде, но услуги адвокатов стали непомерно дорогими и директор колледжа Лэнгли решил послать туда двух старших сотрудников, чтобы выяснить, в чем там дело и что замышляет этот Лимбери. Бартоломью и Майкл должны были забрать у приората или у самого Лимбери причитающиеся им десять марок и без промедления вернуться в колледж. Эти деньги уже выделили на оплату строительства новых отхожих мест, поэтому Лэнгли не пришлось долго уговаривать своих посланников. Ведь именно эти двое больше других жаловались на ужасное состояние старых уборных.

Майкл резко повернулся в седле.

— У тебя есть свое мнение на этот счет, или ты всегда будешь соглашаться со мной?

— Если я выскажу свое мнение, ты начнешь спорить, а я устал от дискуссий после студенческого диспута на прошлой неделе. Впереди есть брод глубиной не выше колена, а Лэнгли говорил, что наше поместье находится позади этого леса.

Майкл поехал по узкой тропинке, окруженной со всех сторон высокими старыми деревьями.

— Если ему верить, эта живописная роща тоже является частью нашего поместья.

Бартоломью уже собирался в очередной раз согласиться, когда из лесной чащи донесся крик, громкий хруст веток и топот копыт. Из леса прямо на них выскочил крупный олень, быстро развернулся и помчался в густой кустарник справа. Это было красивое животное с желтовато-коричневой шерстью. Через несколько минут вслед за ним из чащи вырвались три всадника, и первому из них пришлось резко осадить лошадь, чтобы не столкнуться с Бартоломью.

— Осторожно! — крикнул здоровенный мужчина с огромным синим шрамом на лице и изуродованным носом.

Бартоломью хотел ответить, что это не он мчится на лошади на дикой скорости, но его хилая кобылка так испугалась, что стала оседать на задние ноги. Он был плохим наездником, и попытки удержать животное отвлекли его внимание от происходящего.

— Осторожно, Доул! — заорал второй всадник, едва не наскочив на товарища. Он был облачен в рыцарские доспехи и скакал так, словно родился в седле и с тех пор больше никогда не покидал его; высокий, стройный, физически крепкий, а голубые глаза и копна золотистых волос делали его необыкновенно привлекательным. — Неужели ты не знаешь, что крестьяне Лимбери не умеют ездить верхом?

— Мы не крестьяне, — решительно возразил Майкл, поспешив на помощь своему другу, пока тот барахтался в седле, продолжая позорить его перед незнакомцами. — Мы ученые-медики Кембриджского университета.

— Вы видели здесь оленя? — спросил третий всадник, подъезжая к ним с добродушной улыбкой. Это был толстый священник в черной сутане. Широкополая шляпа прикрывала его глаза от солнечных лучей.

— Нет, — соврал Бартоломью и поспешно спрыгнул с лошади, когда Майклу наконец-то удалось остановить ее. На земле он чувствовал себя увереннее и спокойнее.

— Он бежал в этом направлении, — сказал толстый священник. — Я видел собственными глазами.

— Должно быть, умчался туда, — махнул Доул в сторону густого кустарника, обрамлявшего опушку леса. Он тоже был в черной одежде, свидетельствовавшей о принадлежности к какому-то священному ордену, но при этом в дорогих сапогах со шпорами. — Сейчас это уже совершенно не важно. Самец, которого мы добыли вчера, обеспечит нас мясом на несколько дней. Тем более сейчас слишком жарко, чтобы гоняться по всем этим лесам и полям. Может, вернемся домой?

— Так рано? — удивился второй всадник, в рыцарских доспехах. — Мы приехали сюда не только ради охоты, но и поупражняться с оружием, а пока только размахивали клинками, отпугивая пожирающих урожай Лимбери ворон.

— Нет, Уильям, мне не понравился наш вчерашний поединок с этим мечом в руках, — возразил толстому священнику Доул. — Он, конечно, отлично сбалансирован и хорошо ложится в ладонь, но показался мне слишком тяжелым.

— Это превосходное оружие, — не согласился Уильям. — Жаль, что мы не использовали его надлежащим образом прошлым летом. Битва могла бы закончиться намного раньше, если бы клинок оказался в руках настоящего воина, а не этого несчастного труса.

Пока клирики препирались, красивый рыцарь повернулся к университетским ученым.

— Мы трое, а также наш четвертый друг, Лимбери, участвовали в битве при Пуатье, — пояснил он.

— Он тоже там был, — обрадовался Майкл, кивая на скромно молчавшего Бартоломью, которого, судя по умению ездить верхом, нельзя было принять за храброго воина. Майкл заметил, что рыцарь недоверчиво усмехнулся, и тут же добавил: — Он сражался пешим.

— А что вы здесь делаете, вдали от университета? — поинтересовался Уильям, жестом прекращая спор с Доулом, что тому совсем не понравилось. — Заблудились?

Майкл изобразил вымученную улыбку.

— Нет, мы приехали осмотреть свое поместье. Эти поля и лес принадлежат нам, то есть колледжу Майклхауз.

Уильям покаянно кивнул:

— Вы должны извинить нас, брат. Конечно, нам известно, что Майклхауз владеет поместьем Валенс и наш друг Филипп Лимбери ежегодно платит вам ренту. Но мы так увлеклись охотой, что позабыли обо всем на свете. Мы немедленно проводим вас к Лимбери. Меня зовут Уильям, я викарий местной церкви в Иклтоне. А это мой друг сэр Элиас Эскил, посвященный в рыцари за свою необыкновенную храбрость в битве при Пуатье.

Красивый рыцарь вежливо поклонился в знак приветствия.

— Но я не думаю, что Лимбери ожидает вас сегодня. Во всяком случае, утром он ничего не говорил о вашем приезде.

— Вы не написали ему о своем посещении, — добавил Уильям, напряженно размышляя над этой новостью. — Я работаю не только приходским священником, но еще и клириком в его поместье и читаю всю корреспонденцию.

— А он написал нам, — не без ехидства заметил Майкл. — И сообщил, что намерен отдавать нашу ренту местному приорату.

Уильям удивленно вскинул брови.

— Он говорил мне, что собирается изменить платежи, чтобы обеспечить прощение своей грешной души, но не сказал, что уже сделал это. Возможно, продиктовал письмо капеллану монастыря. — Он рассеянно махнул рукой в сторону своего друга клирика.

— Это я, Джеффри Доул, — представился третий всадник, со шрамом во все лицо, и недовольно зыркнул на своего товарища, представившего его таким странным образом. — После того как мы вместе сражались в битве при Пуатье, Лимбери добился моего назначения капелланом приората в Иклтоне. Но я не писал это письмо. Возможно, это сделала одна из наших монахинь.

— Лимбери добился и моего назначения в Иклтон, — сказал Уильям Майклу. —