Медленно.

Она завела ладонь подмышку, начала сжимать кулак. Мужик задергался словно кошка угодившая в воду, он даже не смог поколебать железную хватку руки на своем лице.

Кулак сжался.

Прошло полминуты.

Затем еще.

— Нет, ты-то точно сдохнуть заслужил, — прошептала Рюга.

За миг, до того как костяной кулак гона дошел до лица халида, из ее локтя вспыхнула вторая синяя кисть и развеяла дух красных костяшек. Вместо смертельного удара узкоглазый мужик получил молотобойную затычину гона, от чего туже отключился.

Рюга завороженно глядела на свою руку, пыталась призвать синие кости с белой сердцевиной, но они бесследно растворились. Слезы хлынули по щекам.

— Алмас? Эй, покажись! — крикнула она.

В этот момент ее руку опутали радужные нити, вмиг утащили в окно. В свободном полете девушка снова глянула на свою руку. Размытым белым силуэтом за ней висела танцовщица.

— НЕ МЕШАЙ МНЕ!

Кости гона воспламенились. Нити, опутавшие руку и тело Рюги сгорели как паутина от факела. Яркими красными огарками они тянулись к танцовщице. Впервые на ее лице промелькнула эмоция.

Жестом ладони девушка в шелке отрезала духовые путы, не подпустив их к телу.

Рюга грохнулась сквозь крышу башни на нижнем ярусе. Очухалась, злобно посмотрела на танцовщицу. Вырвалась через дыру. Напрягла ноги до предела и оттолкнулась.

Духовой граблей она потянулась к девушке, желая сдавить ее как воробья. Танцовщица оттащила себя как марионетку вверх. А Рюга рвалась по откосу, с мясом вырывая блоки из белого здания.

Добравшись до самой верхушки, они встали на крыше, которая была почти на уровне стены в Лактан. Сквозь тучи блеснуло солнце, все золото в Салатоше заблестело оранжевыми мазками.

Дождь стих, превратился в морось. На коже девушек проступили мурашки и капли.

Рюга увидела, как духовое тело танцовщицы выгорело. Остатки радужных нитей медленно таяли в воздухе. Гон обратилась к скелету, сотни трещин, обе руки окончательно раздолбаны, а костяные ноги сломались по пути на вершину.

— Дождь в Махабире — большая редкость, — сказала танцовщица, глядя в ноги Рюги.

— Ага, а вот мразей тут хватает. — Она потуже натянула бинт на правой руке.

— Думаешь, он смоет их? — танцовщица впервые посмотрела в глаза Гона.

Только сейчас она поняла, что ее глаза и дух сине-белые как у Алмаса и как у сестры.

Рюга задрала подбородок.

— Дождь не поможет, а вот я справлюсь.

Гон кинулась врукопашную.

В следующий момент она свалилась на колено после очередного меткого толчка от танцовщицы. Ни одного синяка ни единого удара гон не получила. Вместо этого десятки растяжений и вывихов на грани перелома или разрыва сухожилий.

— Гадина, — шипела Рюга с одышкой.

Вяло кинулась в очередную атаку, несколько обманных выпадов, но все движения белая девушка будто чуяла. Гон уже с десяток раз проверяла, нет ли на ее теле нитей, не использует ли она какой-то невидимый духовой прием.

«Нет… Эта девка знает мой стиль… ЛУЧШЕ ЧЕМ Я!». — Подумала Рюга, когда танцовщица подпрыгнула, уклонившись от коварной подсечки, шершавыми пятками оттолкнулась от лица гона, отчего длинная шея издала мелодию хруста.

Рюга схватилась за затылок, опасаясь, что свернула шею, — «Мелочь поганая! Она дерется не хуже Рю…» — на этих мыслях Рюга пыталась вспомнить те редкие случаи, когда ей удавалось задеть сестру. И это выходило, только когда она теряла душевное равновесие.

Гонкай посмотрела на танцовщицу, та едва дышала, стояла как кукла, глядя в пол. Однако Рюга знала, она следит за каждой частью ее тела. — «И как мне довести ее?».

— Пора остановиться, — вдруг сказала танцовщица, — я должна…

— Завались. — Рюга с трудом встала в полный рост.

«Издевается! Уже сто раз могла свернуть мне шею…» — подумала гон, нащупывая в сознании духовой щит.

— «Он готов дать тебе зеленые кости,» — сказал внутренний голос.

— ИЗДЕВАЕШЬСЯ, УРОД! — заорала Рюга, отчего танцовщица дрогнула, — Кто бы этот второй ни был, засунь его кости ему в жопу!

— «Ха-ха-ха» — раздался смех в голове гона, который до этого она не слышала, сухой, старый и, нечеловеческий. — «Уважаю».

— Заткнитесь и не мешайте.

Рюга медленно начала двигаться к танцовщице.

— Довольно, я больше не хочу вредить тебе, — заявила белая девушка на языке холмов и отвела тонкую ножку назад.

Рюга осклабилась.

— За меня не волнуйся.

Длиннющими руками она начала атаковать девчонку, но даже когда доставала до тела, та либо глотала выпады, либо уворачивалась. Как бы ни толкала, как бы не меняла траекторию ударов танцовщица считывала все.

«Она владеет им! — подумал Рюга. — Не просто ловка, а безупречна. Кто учил? Старик гон? Кашим, или сюда занесло еще один Золотой Кулак?» — думала Рюга, заготавливая то, чего не любила больше всего.

Сделав идиотский выкрутас на манер Алмаса, она подставилась нелепейшим образом, но Танцовщица не стала пользоваться этой возможностью, чтобы вывихнуть колено.

Словно предлагая тигру блестящее мясо, Рюга подставлялась и так и эдак, но оплеухи получала только там, где этого не хотела.

«Она не презирает меня… Даже уважает…» — подумал Рюга, глотая воздух, все тело ныло, злость закончилась, а к глазам подступили предательские слезы.

— Будто дома побывала, — прошептала гон, хныкнула, хихикнула, глядя на пустые белые глаза.

Перекатом гонкай кинулась к танцовщице, закрутив самый идиотский в своей жизни вихрь, она добилась, что девчонка подпрыгнула в воздух. — «Выходки дурня пригодились!»

Быстро сформировав духовой щит, Рюга заорала. Точно она не знала, как работает костяной клубок, однако догадывалась, что он реагирует на ее намерение. Не подчиняется воле напрямую, но не подводит, когда это действительно нужно. Десятки костяных ладоней схватили танцовщицу, обвязали по рукам и ногам, жестко сжимая хрупкое тельце.

Рюга поднялась. В щите, возле головы раздвинулось небольшое окошко, в него глядела распятая танцовщица. — «Я что любуюсь ей?» — подумал гонкай.

— Если не хочешь, чтобы я скинула тебя в пропасть, отвечай на мои вопросы.

— Тебе лучше выслушать меня. Пока облака не рассеялись. — На смуглом личике даже бровь не дернулась.

— Нет уж! Сначала отвечай, кто учил тебя, где Кашим?! — внезапно для себя прокричала гон.

— Прости, время на исходе.

Рюга заметила у нее на языке небольшую стеклянную сферу. Танцовщица положила ее между зубов. Склянка хрустнула. — «Черт!» — подумала Рюга и собралась швырнуть девчонку в пропасть.

Белые нити завихрились, распилили каждую кость в щите. Рюга двинула кулаком по гладкому лицу танцовщицы, та приземлилась как кошка, отшатнулась. Следом ударом ноги в живот гон спихнула девчонку в пропасть.

Она полетела, но путы всплеском вырвались и захватили