Имеются доказательства того, что Уолси старался манипулировать королем, отвлекая его разными новинками27, однако Генрих VIII никогда не уступал ему всю полноту власти. Он с радостью перекладывал на плечи кардинала административные заботы и текущие государственные дела, но тот делал все «с дозволения» монарха28. Король оставил за собой право налагать вето и сам принимал важнейшие решения. Генрих вмешивался в происходящее, если не соглашался с действиями Уолси, и вообще зачастую решительно брал дело в свои руки. Уолси держал своего «любящего повелителя» в курсе всех событий, составлял для него краткое изложение писем и документов, которые Генрих не удосуживался прочесть целиком, и даже черновики ответов на послания – король лишь подписывал их. Кардинал ревниво относился к своей власти и изо всех сил стремился уменьшить роль королевских секретарей, занимавшихся этими бумагами, потому что видел в них угрозу для себя. В гневе Уолси мог быть безжалостным и грубым: однажды он ударил и обругал папского нунция Кьерегато. Однако в большинстве случаев он проявлял «редкое и неслыханное дружелюбие»29.

Помимо совместного участия в церемониях, король и его министр встречались редко – пребывая в должности, Уолси посещал двор только по воскресеньям30 и обычно оставался в Лондоне, пока король переезжал из одной резиденции в другую, – но они ежедневно обменивались письмами и отправляли друг к другу гонцов. По словам Ричарда Пейса, Генрих прочитывал каждое послание Уолси по три раза, и его ужин при этом иногда успевал остыть; он отмечал каждую мелочь, которая требовала внимания, и диктовал ответ своим секретарям, часто задерживая их допоздна. Он наказывал Пейсу «ничего не добавлять от себя», дабы смысл его слов не исказился31.

Уолси трудился, не щадя себя, нередко вставал в четыре утра и просиживал за рабочим столом по двенадцать часов, не прерывая работу даже для того, чтобы поесть или оправиться32. Генрих понимал, как усердно и напряженно он трудится ради королевского блага. «Мой добрый кардинал, – писал он ему в 1518 году, – отдохните немного, чтобы вы могли дольше служить нам»33. Король искренне любил Уолси и наслаждался его обществом. Когда кардинал сообщал ему: «Ваше королевство, хвала Господу, никогда еще не пребывало в таком мире и покое», Генрих знал, кого нужно благодарить.

23

«Перл мира»

Рождество 1515 года Генрих отмечал во дворце Элтем, который с 1305 года являлся одной из любимейших королевских резиденций. Его главным украшением служил великолепный Главный холл с укрепленной контрфорсами крышей, длиной в 100 футов и шириной в 30, сооруженный Эдуардом IV в 1475–1483 годах и сохранившийся до наших дней. Большое впечатление производит его великолепная «молотковая» кровля1. Имеются эркерные окна двух типов – просто выступающие за лицевую сторону стены и образующие нишу-эркер внутри помещения (baywindows), и поддерживаемые консолями (orielwindows); есть также галерея для менестрелей. Около 1490 года Генрих VII велел заново облицевать дворец красным кирпичом, перестроить «прекрасный фасад надо рвом»2 и произвести еще множество работ, включая мощение полов плиткой и вставку новых стекол. Королевские покои со времен Генриха IV располагались в донжоне, во внутреннем, или Главном, дворе, за которым находились пять служебных дворов меньшего размера, где имелись отдельные апартаменты для лорда-канцлера и турнирная площадка. Дворец был окружен лесистым оленьим парком3.

Элтем входил в число главных резиденций Генриха VIII, и в первой половине правления король часто использовал его. Между 1510 и 1522 годом он построил во дворце новую церковь с часовнями для праздничных служб на втором этаже и произвел много улучшений в королевских апартаментах, увеличив площадь половины королевы и добавив кабинет для себя, а свою личную безопасность усилил, велев возвести высокую кирпичную стену и посадить живые изгороди4. По его приказу также срыли холм, который портил вид из окон.

В Рождество 1515 года Королевская капелла показывала в главном холле Элтема комедию «Троил и Пандар». Затем, в Двенадцатую ночь, показали живую картину, за которой последовали танцы и пир, где подали 200 блюд5. Пришлось ставить временные кухни, чтобы главные повара могли готовить желе и печь пряники.

Не обходилось и без уличных развлечений. Король и Саффолк забавлялись беготней по рингу, Генрих был в венке из зеленого атласа, расшитого гранатами – эмблемой королевы. Всех участников состязания он снабдил одеждой, потратив на это 142 (42 600) фунта стерлингов, и в конце дня людям сказали, что полученные вещи можно оставить себе. Саффолку достались, помимо этого, конь, доспехи и седло, которыми он пользовался. Придворные наблюдали за забавами из красивых павильонов с изысканными названиями: «Прелестный цветок», «Белый олень», «Арфа», «Грейхаунд», «Голова леопарда» и «Страусиное перо».

Незадолго до этого король приобрел еще один дом – Нью-Холл, который находился в деревушке Борем, в четырех милях от Челмсфорда (Эссекс). Это было средневековое здание с холлом, когда-то принадлежавшее аббатам Уолтема, а позже купленное Эдуардом IV. Генрих VII подарил его Томасу Батлеру, графу Ормонду, который принимал там Генриха VIII в 1510 году и еще раз перед своей смертью в 1515-м. Потом Нью-Холл перешел к его дочери Маргарет, матери сэра Томаса Болейна, и последний, исполняя завещание Ормонда, продал его королю не позднее января 1516 года за 1000 (300 000) фунтов стерлингов.

В 1516–1523 годах Генрих превратил Нью-Холл в роскошный дворец, что обошлось ему в 20 000 (6 миллионов) фунтов стерлингов, и переименовал его в Бьюли, или Больё, если читать по-французски (Beaulieu), хотя старое название не исчезло. Новая королевская резиденция, облицованная кирпичом, имела гейтхаус, через который можно было попасть на главный двор с фонтаном, а также холл, галерею, теннисный корт и часовню. Позолоченный расписной герб короля, когда-то украшавший гейтхаус6, ныне находится в Хэмптон-корте.

Единственное сохранившееся со времен Генриха VIII витражное окно изначально находилось в Бьюли. Голландский мастер изобразил распятого Христа, возле которого на коленях стоят король, Екатерина Арагонская и их святые покровители – все в коронах. Сейчас его можно видеть в восточном окне церкви Святой Маргариты в Вестминстере, куда оно было перемещено в XVIII веке7.

Восемнадцатого февраля 1516 года, когда двор находился в Гринвиче, королева после трудных родов, во время которых она сжимала в руке священную реликвию – пояс святой Екатерины, своей покровительницы, – наконец произвела на свет здорового ребенка. Но это была девочка, а не долгожданный сын. Тем не менее король обрадовался дочери. «Мы с королевой молоды, и если на этот раз у нас появилась девочка, милостью Божьей за нею будут и мальчики», – сказал он Джустиниану