взглянула на свое отражение: волосы собраны в аккуратный пучок, на лице минимум косметики, лишь глаза подчеркнуты стрелками. Из одежды Энн выбрала бежевую рубашку и укороченные темные брюки. Перед закатом исторический центр заполняли прохожие, то тут, то там фотографирующиеся на фоне зданий.

Обогнув дом, она вышла на закрытую от посторонних глаз площадку. «Абсентерия», куда позвал ее Фауст, очень долго стояла закрытой, пока кто-то не выкупил помещение и не обновил старое место. Толкнув двери, Энн попала в зал с барной стойкой и столиками вдоль стен. Разнообразие и изобилие всевозможных бутылок на стене за стойкой приковывало внимание. Возле стойки вилась лестница на второй этаж, но вход туда был запрещен, о чем говорила табличка рядом. В баре пахло жженым деревом, костром и луговыми травами.

Не увидев в зале ни бармена, ни гостей, она решила подняться по лестнице. Второй этаж отличался от первого. Роспись на стенах изображала разные перекрестки дорог, и выглядело это весьма стильно. Дорогая мебель из красного дерева и дубовый паркет никак не вязались с обычным баром, стоящим на пересечении улиц.

За ближайшим большим столом уже сидели Карл, Вильгельм и Фауст.

– Анета. – Встал с плетеного дивана Карл.

– Добрый вечер, – ответила она, избегая смотреть ему в глаза, поэтому обратила внимание на расписанный потолок, читая слова на латыни: «Тот, кто выпьет в баре, отдает один день своей жизни демону Роули».

Она отступила на шаг, прижимая руки к горлу.

– Абсентерия, – слова толкались в глотке, но из-за подступающей паники она их еле цедила. – Кому она принадлежит?

Фауст, нахмурившись, рассматривал ее, Вильгельм недоуменно поднял брови, а Карл ответил:

– Роули. Демону Роули.

Энн на трясущихся ногах дошла до кресла и опустилась в него, а затем стиснула подлокотники. За спиной послышались легкие шаги, и кожа на руках у Кинских покрылась мурашками от страха. Она зажмурилась, боясь встретиться взглядом с тем, кто убил Эда в замке Гоуска. А мужчина остановился, Энн слышала это по звуку шагов, замерших возле ее кресла.

– Ну надо же! И волчонок здесь.

Его голос она не забыла. Энн подняла голову и посмотрела в раскосые глаза с кошачьими зрачками, которые принадлежали Роули.

Мужчина был в бордовом костюме-тройке. На шее за ухом темнела татуировка. На пальцах – кольца с черными камнями, которые Энн заметила, когда он поставил на стол бутылку с зеленым напитком и поднос со стаканами.

– Вы! – Она инстинктивно трансформировала горло, издавая волчий рык, который, к слову, не произвел на демона никакого впечатления. Он лукаво сощурился и наклонился к Энн, окутывая ароматом древесного парфюма.

– Как поживает ваш несчастный друг, который осмелился посягнуть на мое?

Энн тяжело задышала, пытаясь не утратить контроль, хотя перед глазами уже упала красная пелена. Она так и сжимала ручки кресла, впиваясь в обивку когтями.

Роули поджал губы и помахал перед ней указательным пальцем.

– Мой бар, мои правила. Здесь, – он обвел рукой пространство помещения, – нейтральная территория. Драки запрещены, если я не разрешу обратного.

– Объясните, что между вами произошло. – Карл поднялся и встал рядом с демоном, обеспокоенно вглядываясь в лицо Энн.

Роули улыбнулся, обнажая белые треугольные клыки. Его дьявольская красота вызывала у Энн тревогу и вынуждала не отрывать от него глаз.

– Мне тоже интересно послушать, – добавил демон.

– Сейчас не место и не время, – процедила она, чувствуя, как страх ушел, оставив лишь злость. – А мне вот интересно послушать, зачем демону один день жизни гостя, который пришел в его бар? – Она демонстративно указала на потолок. – Разве демоны не бессмертны? Для чего собирать дни?

Роули холодно улыбнулся и провел раздвоенным языком по своим губам.

– Я как-нибудь расскажу вам, графиня Кинских. Аластер Роули к вашим услугам, – наконец ответил демон, усаживаясь в кресло напротив.

Она смогла рассмотреть у Роули на шее татуировку: знак бесконечности венчал двойной крест – алхимический знак серы.

Карл занял место рядом с Энн, а Вильгельм разлил абсент по шотам. Роули положил на них ложечки с куском сахара и полил водой со льдом. Все, кроме Энн, взяли рюмки.

– Если я выпью, он заберет один день моей жизни?

– Пейте, Анета, иначе с нами не будут разговаривать, а нам это нужно, поверьте, – убедительно посоветовал Дэниэль, кивая на демона.

Энн взяла запотевший шот, мужчины подняли свои в воздух и выпили залпом. Кинских последовала их примеру и зажмурилась от крепости напитка, а затем часто задышала, смахивая выступившие слезы. Напиток пряной травой обволок горло, словно бы она выпила часть альпийского луга на озере Ахензее. Горьковатая жидкость прокатилась по телу, зажигая огонь внутри. Роули одобрительно кивнул, разглядывая ее лицо, и сделал знак Вильгельму разлить еще.

– Мне не давала покоя мысль, что первые упыри появились в результате сделки с Дьяволом, – заговорил Дэниэль, наблюдая за тем, как Роули кладет кусочки сахара поверх наполненных изумрудным напитком рюмок.

– Продолжай, Фауст, – почти что мурлыкнул демон.

– Только я точно знаю, что редко дьявол сам заключает сделки. Мне известно всего пару таких случаев, а значит, первый человек, попросивший вечной жизни, заключил сделку с демоном. Поэтому мы здесь, Роули.

Демон полил сахар, но на этот раз абсентом, а затем сел в кресло, поправил пиджак и вытянул руку. Сахар на всех шотах запылал синим пламенем. Энн поежилась. Демон взял свой напиток, за ним и остальные. Он отсалютовал им и выпил, прикрывая глаза от удовольствия. Все четверо, включая Кинских, сделали то же самое.

– Люди странные. Они любят Бога, но грешат. Ненавидят меня, но делают то, что мне нравится. А нравится мне заключать сделки. Не дает пропасть вкусу жизни.

Роули выпил абсент.

– ТЫ? Ты нас создал? – мистер Рот ошеломленно запустил руку в свои безупречно уложенные волосы.

– Ну, – пожал плечами демон, – когда просят вечную жизнь, не думают, что и ее можно превратить в бесконечную пытку. Да, Вильгельм?

– К нам гость, – заметил Дэниэль, обращая внимание на молодого парня примерно его возраста, который поднялся на второй этаж абсентерии.

Незнакомец уверенно двинулся к ним. Он был красив той глянцевой, «журнальной» красотой, которая всегда раздражала Энн. И почему-то внешностью очень отдаленно, но напоминал Карла.

– Как ваш создатель и радушный хозяин бара, я не мог оставить вас голодными.

Роули щелкнул пальцами, и парень приблизился к их столу, останавливаясь между креслами Вильгельма и Карла. Энн нервно потянулась к своему кольцу, наблюдая за ним, как и все присутствующие.

Незнакомец снял футболку, демонстрируя рельефный торс, а после опустился на колени и отвел голову в сторону, открывая шею. Глаза Вильгельма приобрели насыщенно-бордовый цвет. Он протянул