— Тогда как? — не понял я.

— Когда ты попадаешь в провал, то на мгновенье переходишь в духовную форму. На крохотное мгновенье, которое в материальном мире может растянуться на столетия. Скорее всего, ты там просто растворишься и исчезнешь, но если твоя воля достаточно сильна, то ты сможешь это выдержать и сохранить себя. И пересобраться на другом конце опять в материальную форму — в такую, которая совместима с тем миром. Ты же знаешь, что дух первичен, и именно он определяет нашу форму в материальных мирах?

— Стефа рассказывала, что Высшие так продлевают свою жизнь — переходя ненадолго в духовный план, а потом как бы пересобираясь обратно. Правда, не совсем в ту же форму, просто в очень похожую.

— Значит, знаешь, — поощрительно кивнула Алина. — Так вот, такой провал позволяет настроиться не только, и даже не столько на тот мир. Он позволяет относительно безопасно адаптироваться к духовному плану. Шансы пережить впоследствии полный и сознательный переход в духовную форму резко повышаются. Это такая возможность, которую нельзя упускать, понимаешь?

— И для обычного человека вроде Лапы тоже появляется такая возможность? — заинтересовался я.

— Не знаю, — пожала плечами она. — Наверное, тоже появляется. Только зачем это бездарному? Тому, кто никогда не сможет попасть на духовный план, совершенно неважно, адаптирован он к нему или нет. Для бездарного достаточного того, что он настраивается на другую грань мира и может туда переходить. Во время Слияния даже обычный человек способен преодолеть этот путь — шанс потерять себя всё равно очень велик, но вероятность выжить уже достаточно высокая, чтобы можно было рискнуть.

* * *

— Не спится, Лапа? — сочувственно спросила Алина. — Садись, посиди с нами.

Я отметил для себя, что Лапа ощущалась гораздо слабее, чем Алина, зато при сканировании её отметка сияла заметно ярче остальных. Наверное, это связано с тем, что она у нас единственная бездарная. Хотя такая уж бездарная? Сплести мозги для бойцовых крокодилов — это совсем не то, что может сделать любая рукодельница по схеме из журнала «Вязание».

— Не спится, Лина, — вздохнула Лапа, выходя из-за моей спины и присаживаясь рядом. — Я думала, полегче будет, но вот попала сюда и снова всё вспомнила, как будто вчера это было. Если бы ты меня не заставила, ноги бы моей здесь не было.

— Не драматизируй, — с укором сказала Алина. — Я тебя просто попросила.

— Так попросила, что я не смогла отказать, — хмыкнула та.

Как это знакомо — меня тогда ведь тоже просто попросили сходить в пещеру.

— Ладно, что об этом говорить, — махнула рукой Лапа. — А вот что ты будешь делать, если мой провал окажется закрытым?

— Поищу другой, — пожала плечами Алина. — Как отправлю студентов обратно, так и погуляю здесь одна.

— С нами погуляешь, — неожиданно для себя сказал я.

— Ты тоже стремишься себе шею свернуть? — с иронией спросила Лапа.

— Мы с Леной свою дорогу давно выбрали, — серьёзно ответил я, и Ленка кивнула. — Если можно увеличить наши шансы выжить на этой дороге, то такую возможность упускать нельзя. Но мы это сознательно делаем, а вот ты-то каким образом в провал залезла? На чём сейчас твоя ирония была основана?

— Да ни на чём не основана, — грустно ответила она. — Забудь.

— И всё же? Как тебя угораздило?

— Да случайно, — вздохнула она. — Просто не повезло. Хотя на самом деле провал меня и спас. Мы здесь искали… неважно, что искали. В общем, ничего мы не нашли и уже решили возвращаться, и тут нам здорово не повезло — нарвались на действительно опасную тварь. Я её смогла ранить, но подставилась под удар хвоста и улетела в кусты. Парни её увели от меня — не специально увели, просто сами отступали. Не знаю, ушёл ли кто-то живым, скорее всего, все там легли. Ну а я так в кустах и осталась лежать — куст начал из меня понемногу кровь сосать, а я ничего не могла сделать, переломало меня сильно. Думала, уже всё, кончилась Лапа. Так бы он меня досуха и высосал, но рядом оказался небольшой провал, и меня туда в конце концов затянуло. Вот и вся история.

— В конечном итоге всё-таки можно сказать, что повезло, — заметил я. — Как бы плохо тебе ни пришлось, ты сейчас сидишь с нами, а не лежишь в виде кучки костей под тем кустом.

— Если так посмотреть, то да, — согласилась она. — В конечном итоге повезло.

— А что ты ощущала в провале?

— Да ничего не ощущала, — воспоминания были ей явно неприятны, но она всё-таки отвечала, и я был твёрдо настроен вытащить из неё всё, что только можно. — Там нет ощущений. Точнее, там было только одно ощущение, что ты растворяешься. Вот прямо как кусочек сахара в горячем чае. Мне поначалу было всё равно, а потом я всё-таки нашла силы и начала как-то бороться. Не знаю, сколько времени это продолжалось — времени там тоже нет. Может, недолго, а может, и впрямь полторы тысячи лет. В общем, боролась, боролась, а потом меня внезапно выбросило уже на ту сторону.

А ведь мне это ощущение тоже знакомо — хотя мне помнится, что я там не так уж сильно боролся. Можно даже сказать, что почти совсем не боролся, но всё-таки меня оттуда выбросило, причём почти целого. Трудно сказать, почему наши ощущения так различаются — может быть, потому, что я перед этим умер, а Лапа попала туда живой, а может быть, потому, что я остался на той же грани мира, а Лапу занесло гораздо дальше. В общем, гадать бесполезно, а наверняка вряд ли кто-то что-то расскажет. Разве только Морена могла бы что-то сказать, но в последнее время я с ней встречался очень редко, и порасспрашивать её всё как-то не получалось.

— А дальше что было? — настаивал я.

— А дальше я оказалась в очень необычном лесу, причём голая. Правда, совершенно целая — сразу даже не могла в это поверить.

— Вещи не переносятся? — переспросил я, уже сознавая, что вопрос довольно глупый.

— Не то, чтобы это было