— Три четверти. Поддерживаю, — сказал Фредерик.

Он подумал, что Кощей не может не знать, какое решение принял Сейм. Другое дело, что лицом к лицу с ним не встречались никогда. Надо отделаться от него быстрее, чем кто-нибудь ляпнет «Нидерклаузиц». Пусть забирает что хочет и уходит.

— Весело у вас. Не тряхнуть ли и мне стариной? А, Люциус?

Люциус, который уже считал себя победителем, нахмурился.

— Я что? Я ничего? Не возражаю. Один бой остался. У тебя лошадка-то имеется? Иначе не обессудь.

— Имеется.

Кощей подошел к дверям и свистнул так, что у всех заложило уши. С улицы послышался могучий топот, как будто табун бежал в ногу. В дверь вошел богатырский конь еще больше Элефанта, как раз под рост Кощея.

Участники и зрители удивленно присвистнули, а кто-то и непечатное шепнул.

— Чур, огнем не пыхать! — сказал Люциус.

— Хорошо, — кивнул Кощей.

— А копье у тебя есть?

Меч-то у Кощея точно есть, вот висит. Можно попытаться отрубить голову кощееву коню, но стоит ожидать, что у него достаточно колдовской клинок, чтобы парировать меч-демон Кароля. И достаточно длинный, чтобы ударить первым и развалить пополам и Люциуса, и Элефанта.

— Острое или тупое?

— Тупое! — крикнул Люциус быстрее, чем кто-то успел сказать, что Кощей вправе потребовать острое.

Кощей вышел на улицу, зачерпнул ладонями сугроб и поднял над головой. Из снега потекла струйка воды, которая сразу же замерзла и быстро превратилась в тонкую длинную сосульку до земли и ушла вниз, продолжая намораживаться в длину.

Из земли Кощей выдернул полноценное ледяное копье. Правда, не рыцарское с переменным сечением, рукоятью и гардой для защиты кисти, а простое в виде шеста с тупым наконечником.

Люциус щелкнул пальцами и оказался одетым в немецкие турнирные доспехи для конной сшибки с нелепым шлемом в виде головы жабы.

Теоретически, Люциус мог бы предложить гостю сначала сразиться с Фьореллой. Но «сперва одолей девочку, потом я до тебя снизойду» по отношению к Кощею выглядело бы очевидно оскорбительно. Прямо до уровня «хвать за меч и голову с плеч» без лишних церемоний.

— Его Величество Кощей и пан Люциус Чорторыльский!

Конь Кощея стартовал, каждым шагом оставляя выбоины в полу. Когда бы Элефант не был одурманен колдовством, он бы наверняка испугался и свернул. Но он несся навстречу. Первым испугался всадник. Люциус непроизвольно заерзал в седле, но успел понять, что деваться ему некуда. Если только преломить копья вничью.

И он действительно мог бы преломить свое копье о Кощея, когда бы не струсил. Кощей сделал себе ледяное оружие честной длины ровно как у противника. Ударил им точно в середину щита с тремя лягушками, разбил щит в щепки и выбил Люциуса из седла. Копье же Люциуса скользнуло по щиту Кощея, ткнуло его в левое плечо и соскочило вверх.

Кощей, замедляясь, доскакал до конца барьера и передал копье в руки оруженосца. Развернулся и поехал к трибуне.

— Ну что, турнир закончен?

— Нет, Ваше Величество, — на правах герольда ответил за всех Доминго.

— Обманули меня? Говорили, остался один бой.

— Остался один бой, значит, осталось двое бойцов. Одного Вы победили, победите второго.

— Согласен. Конным или пешим? Каким оружием?

Кто-то слабее Кощея мог бы вступить в обсуждение правил, но Кощей не видел здесь достойных противников ни среди людей, ни среди коней.

— Конным на мечах, — сказала Рафаэлла, выезжая на Гаэтано.

— Девчонка верхом на свинье? — удивился Кощей.

Он смотрел на собравшихся свысока и не спрашивал ни об участниках, ни о прошедших боях.

— Кабан вместо коня? — удивился Люциус.

Пан-черт как раз отсутствовал, когда душегубы столкнулись с неуязвимым даже для демонического меча кабаном. Никто сейчас не хотел победы чертям, и никто не крикнул, что кабан не просто говорящий.

— Я граф Косса, — гордо сказал Гаэтано, — Благороднейшего происхождения. Из старинной духовной семьи.

— Рыцарь не может участвовать в турнире вместо коня, — сказал Люциус и смущенно посмотрел на Кощея.

— Где это написано? — спросил Гаэтано.

— Уж сколько я знаю прецедентов, нигде не написано, — ответил Фредерик.

— У пана Люциуса только что участники турнира в коней превращались, — сказал Ласка.

— Кабан на самом деле граф, приехал со свитой. Имеет право. Мы тут одному голодранцу разрешили вообще верхом на сундуке выехать, — поддержал Кшиштоф.

Он понял замысел немцев с кабаном, который достоверно не убивается мечом Кароля, а тогда, может быть, и мечом Кощея. Победа Кощея его бы устроила больше, чем победа Люциуса, а победа немцев — больше, чем победа Кощея.

— Люциус, это же избиение младенцев! — сказал Кощей.

— Я-то что поделаю.

— Да какая мне разница. Сажайте на кабана кого угодно из присутствующих с любым клинком из тех, что в зале. Кроме пана Люциуса.

Кто-то слабее Кощея мог бы начать придираться, но и клинков, которые могли бы причинить ему какой-то вред, он здесь не видел. Любое изделие из холодного железа без вложения колдовства разлетелось бы через один-два удара о его ледяной меч. Меч с демоном у Люциуса Кощей, конечно, заметил. Не ультимативное оружие против него, да и противнику-человеку пришлось бы пообещать душу в обмен на право владения этим клинком.

— Господа, готовы? — спросил Доминго.

— Готовы.

— Съезжайтесь между барьером и трибуной.

Кощей ускакал на ту сторону. Развернулся и вытащил из ножен ледяной меч.

— Его Величество Кощей и госпожа Фьорелла Фата!

Доминго взмахнул крыльями, и Кощей тронул коня. С другой стороны навстречу двинулся кабан с девчонкой. В правой руке девчонка держала обычную