столкнулся с серьезной проблемой. Он не видел никакой возможности попасть внутрь. Пройдя вдоль стены, он очутился под мостом. Осмотрев одну из опор, он выяснил, что составляющие ее каменные блоки лежат неплотно. За минувшие века раствор между ними полностью рассохся и был вымыт дождями. Щели оказались достаточно широки и глубоки, чтобы запустить в них пальцы рук и использовать в качестве опоры для ног.

Вытерев влажные ладони о чуть менее влажные штанины, Колька стал карабкаться на опору моста. Камень крошился под его пальцами, и несколько раз юный паладин едва не сорвался вниз. Не то чтобы это стало большой трагедией, все-таки падать предстояло не на бетон, а в грязную воду, но Кольке не хотелось и этого. Он и без того был весь на нервах, и держался из последних сил. Как-то в один момент навалилось все и сразу - и Альмина пропала, и Ильнур спятил. А главное, не было никакой уверенности в том, что все эти беды поправимы. Если юной целительницы уже нет в живых, а к Ильнуру в скором времени не вернется разум, он рисковал остаться в этом болоте наедине с неадекватным паладином, от которого можно ждать чего угодно. И что ему, в этом случае, делать? Возвращаться обратно в Ангдэзию? Ага, пешком. С безмозглым Ильнуром, которого хоть связывай, а иначе натворит чудес великих.

Колька благополучно преодолел подъем и оказался на мосту. Тот натурально дышал на ладан - в его некогда мощеном плитами полотне зияли многочисленные дыры. Мост вел к узкой арке ворот. От ворот остался один голый проем – створы, если те и были раньше, давно сгнили и рассыпались в труху. Древний замок словно бы приглашал любого желающего входить и не стесняться.

Колька осторожно прошел по мосту, стараясь держаться ближе к краю, где вероятность провалиться вниз была чуть ниже, и достиг ворот. За проемом царила темнота. Перед входом темнели гнилые фрагменты древесины и куски ржавого железа.

Обнажив меч, Колька быстро прошептал простое заклинание, мысленно направив в оружие свою непреклонную волю. Клинок тотчас же вспыхнул яркой белизной. Затем его сияние чуть ослабло, превратив оружие в приемлемую замену фонарику. Держа меч перед собой, Колька шагнул в ворота замка.

Под его ногами захрустело крошево каменных обломков. Свет клинка выхватывал из тьмы огромные гирлянды паутин. Пол скрывался под толстым слоем пыли. Опустив меч вниз, Колька сразу же заметил цепочку оставленных недавно следов. Та вела куда-то вглубь большого зала.

Следы были небольшие, оставленные изящной женской ножкой. Колька ни на секунду не усомнился в том, что здесь прошла именно Альмина. Оставалось только понять, как она оказалась на мосту. Могла, как и он сам, вскарабкаться по опоре. Правда, совершить это восхождение в ночной тьме было намного сложнее, чем при свете дня. Но девушка все же справилась. Естественно, не по собственному желанию. Чья-то злая и непреклонная воля заставила ее пойти на это безрассудство.

Колька медленно двинулся по следам, чутко прислушиваясь к могильной тишине руин. Те тонули в гробовом безмолвии. Ни единый шорох не нарушал его. Несмотря на обилие паутин, самих пауков заметно не было. Не было ни мелких грызунов, ни болотных обитателей в виде змей или жаб. В этой каменной усыпальнице не было даже вездесущих мокриц и комаров.

Следы привели Кольку к входу в узкий длинный коридор. Перед ним юный паладин заколебался, испытывая сомнение в необходимости продолжать путь. Он отлично понимал, что в этом тесном пространстве его боевые навыки будут практически бесполезны. Мечом тут не помашешь. При себе он имел еще и нож, но все-таки Кольку в основном обучали как мечника, и именно этим оружием он овладел в наилучшей степени.

Собравшись с духом, он двинулся по коридору, задевая плечами узкие каменные стены. Мелкие камешки хрустели под его подошвами, и этот слабый звук эхом раскатывался по мертвой утробе замка. Колька мысленно проклинал некстати скрутивший Ильнура недуг. В подобные места не следовало наведываться в одиночку. Здесь бы, как нигде, пригодился верный товарищ, искусный в бою и достаточно хладнокровный, чтобы не потерять головы в любой ситуации. Но Ильнур потерял ее заранее. Теперь Колька был вынужден переживать еще и за оставленного снаружи паладина. Как бы поехавший рыцарь не ушел в болото. Его же потом не отыщешь. Сгинет ведь с концами.

Коридор вывел Кольку к винтовой лестнице. Та спиралью пронизывала весь замок сверху донизу. Колька ни секунды не колебался с выбором направления. Ему было ясно, что ничто не жило в этих развалинах уже сотни лет. Не жило. Но обитало. А монстры, по исторически сложившейся традиции, не питали склонности к солнечному свету, предпочитая ему темноту и холод подземелий.

И поэтому Колька уверенно зашагал вниз по лестнице.

Спуск привел его на самый нижний этаж замка, наполовину затопленный болотной водой. Колька нерешительно вошел в нее, чувствуя отвращение и страх. Свет его меча не проникал вглубь воды и на дюйм - настолько черна и грязна она была. И потому могла успешно скрывать в себе все, что угодно. Какой-нибудь монстр мог легко затаиться под ее поверхностью и терпеливо выжидать момента, когда сочный юный паладин окажется рядом с ним.

- Ильнур, ну вот почему ты решил заболеть в самый неподходящий момент? - чуть не плача, спросил Колька.

Он двинулся сквозь затопленные коридоры, по пути заглядывая в дверные проемы и видя за ними пустые помещения. Если когда-то здесь и имелось убранство в виде мебели, ковров, гобеленов и прочей утвари, все оно давно и успешно сгнило. Сырой болотный воздух разрушал даже камень - тот покрывался трещинами, крошился и осыпался. Все, что не забрали с собой покинувшие замок хозяева, давно истлело без остатка. Впрочем, не факт, что владельцы жилплощади успели унести ноги, а не стали первыми жертвами заведшейся здесь потусторонней мерзости.

Вскоре Кольке показалось, что он заметил впереди свет. Остановившись, он осторожно опустил клинок меча в воду. Тот зашипел и погас. Колька очутился в полной темноте, но ненадолго. Через пару секунд он различил впереди свечение. Странное свечение зеленого цвета.

Стараясь не создавать плеска, Колька двинулся вперед. Он больше не зажигал погасший клинок своего меча, не желая загодя оповещать местных о своем присутствии. По мере его приближения зеленый свет становился все ярче. Нехороший свет, противный. Словно его порождало не живое алое пламя, а мертвый гнилой огонь. Затем коридор сделал поворот, и Колька различил впереди большое пространство, залитое все тем же неприятным зеленым светом.

Кажется, он достиг