вывернулся, оцарапал плечо, побежал – и бежал, а в боку кололо, несся, перескакивая груды мусора, лужи и каких-то дурных кур, пока не врезался в кого-то высокого и огромного, отскочил, но уже другая рука схватила за шиворот. Арон попытался было вырваться – не смог, держали крепко. Извивался, силился укусить руку, но попадал по воздуху.

– Надо же, – прогудел над головой чей-то веселый голос.

От неожиданности Арон замер. Мир возвращался горячим солнцем, ветром в лицо и шумом вокруг – голосами, скрипом колес, конским ржанием.

– Вот это дела, – произнес тот же голос. Бить вроде не собирались, и Арон приоткрыл один глаз.

Увидел носки расшитых туфель, широкие, как бочка, штаны и алый шелковый пояс, затянутый туго на толстом животе. Мужчина был высоченный – выше Саадара – и с огромной рыжей бородищей, с квадратной, вперед, челюстью и веселыми глазами.

Ручища все еще крепко держала за воротник, и ткань трещала – можно сбежать, невелика потеря – воротник!

Но Арон словно закостенел.

– Откуда бежишь-то, воробей?

– Там… – Арон указал подбородком в сторону переулка с торговцем орией.

– Там не стоит гулять мальчишкам вроде тебя, – серьезно сказал здоровяк, так и не отпустив воротника. Арон дернулся:

– Слушай, отпусти, а? Если бить не собираешься, чего я тебе сдался?

Толстяк хмыкнул, разжал пальцы. Арон хотел было двинуть подальше от него, да остановился: не отпускал взгляд голубых, ясных и любопытных глаз.

И тут Арон понял – это волшебник. Никаких сомнений! Самый настоящий, не такой, как Корень – Корень свои заклинания запирает в сундуки с книгами, пересыпает от моли травами и хранит там, не доставая. А этот – этот умел вызвать дождь и унять шторм, сделаться невидимкой и перенестись куда только пожелает. Его сила – густая, плотная – одевала его в тяжелый плащ. И как Арон сразу не заметил?

Стало страшно и любопытно – как теперь уйти? С настоящим хардийским волшебником ему говорить не приводилось.

– Ты колдун, – сказал Арон уверенно.

Человек улыбнулся в бороду:

– Колдун.

Магия переполняла рыжего как бурдюк с водой – чуть ли не лопался. Вот с таким бы ему и учить заклятия, раз уж это так нужно!

– Ты извини, что я тебя… – Рыжий все еще дружелюбно улыбался. – Больно быстро ты бежал, чуть с ног не сбил! Я иду покупать себе угрей на ужин. Пойдем, угощу, если хочешь.

– Что, каждого так угощаешь?

Глаза колдуна превратились в две прорези на лице:

– Не каждого. Но тебя угощу.

Арон задумался – и решил, что не пойдет. Мало ли что это за колдун и с чем там его угри!.. Может, с той же дрянью, что ему карлик впаривал.

Колдун только усмехнулся:

– Одобряю. А что, малец, скажешь, как меня зовут?

Арон опешил от вопроса, стоял и смотрел на рыжего – он что, герой из сказки, который должен назвать настоящее имя злобной ведьмы? Так можно до скончания века гадать. Да и с хардийским-то у него не то чтобы хорошо… Да и с чего бы ему на глупые вопросы отвечать!

Рыжий руки за спину заложил – ждал, смотрел с хитрецой. А Арона вдруг разобрало любопытство: надо докопаться! Подумаешь – имя, разве это сложно! Имя люди держат близко. Только потянуть надо за правильный конец, как в игре с палочками: вытянуть осторожно, не задеть остальных.

Мимо, почти над головой, пролетела крачка, хрипло крикнула, махнула белым в небе. У этого человека имя простое, летучее – как птица. Белое, как чаячьи перья на воде. Оно пахнет солью. Рыбой.

– Иттро, – едва слышно шепнул Арон. – Тебя зовут Иттро Чайка.

– Верно, Арон, – голос Иттро стал серьезным. – Ты ведь знаешь, что тебе нужно учиться?..

Арон медленно кивнул. В тот же миг большая чайка взмыла вверх, а никакого Иттро Чайки рядом не было. Только белел в пыли клочок бумаги, который Арон тут же и подобрал.

Там едва читаемо был выведен адрес: нир-Атри, дом восемнадцать, и стоял внизу какой-то значок, похожий на птичью лапу.

Арон сунул бумажку в карман – но та тревожила, жгла сквозь ткань. Пойти или нет? Арон промучился этим всю дорогу до дома, да так ничего и не решил, кроме как посоветоваться потом с мамой.

15

– Ну ты и тяпа! Нос-то свой еще видишь? – Малто Череп, сидящий напротив, оскалил мелкие, хоречьи зубы.

Саадар пожал плечами, придвинул к себе миску с кашей, загреб ложкой побольше, уставился в столешницу, на темные круги и подпалины. Смотрел – а видел напряженные руки Тильды, ее спину и затылок… Скребло, царапало внутри неспокойное.

Но Черепу, чтобы отвязался, ответил все же:

– Какая тебе забота?

– Такая, что на твою кислую рожу смотреть противно.

– Ну так отвернись.

Череп хмыкнул, потом разулыбался.

– Баба твоя тебя заела, а? Злющий! А я ж знаю, чьих рук дело. Кто кошель подрезал, – уточнил довольно, сыто рыгнул.

Кто-то рядом громко расхохотался и тут же закашлялся – видать, подавился пивом.

В узкий длинный зал набилось человек двадцать – все как один в черно-серых плащах с гербовыми нашивками на спине – отряд ри Моэма. Шумели, смеялись, но ни карт, ни костей никто не доставал – Орм ри Моэм смотрел со своего места зорко, со значением.

– И кто ж?

– Э, скажи! Кто ж за так своих выдает?

– Так это ты навел?.. – Саадар медленно отложил ложку – и одним движением сгреб Черепа за грудки.

Тот только усмехнулся еще шире, даже выворачиваться не стал.

– Я не я и лошадь не моя. Эй, эй!

Хотел Саадар ему хорошенько съездить по уху, да передумал – толку в том! Отпустил Черепа, вернулся к своей миске. Каша остыла давно, лучшие куски мяса тоже расхватали, по кромке миски ползали толстые мухи. Саадар угрюмо жевал холодную кашу, запивал слабым пивом – разговаривать не хотелось.

Это с Черепом Саадар в первый день в отряде дрался – мозглявый на вид мужик, а верткий как угорь! Череп после того вовсе не разобиделся, а наоборот, почитал себя Саадаровым приятелем и не упускал случая по-приятельски дать новичку-напарнику совет и зуботычину.

С остальным отрядом и дружбы особой не было, и вражды. Все здесь – такие же, как он: кто воевал, кто на большую дорогу с ножом и пистолетом выходил, кто за деньги продавал свою шпагу. Часть – адрийцы. Многие жили в казармах, но и на квартирах жить разрешалось – лишь бы вовремя являлись на службу.

– Да не я это. Знаю, чьи ребята. И все, – заговорил Малто, немного помолчав. – Только теперь денег все равно не вернуть.

– Зачем тогда?..

Череп передернул плечом.

– Так, сказал – и все. Подожди. – Он схватил Саадара за рукав. – Ты послушай, дельце есть. Коль обтяпаем, так и деньгами разживешься. Задобришь бабу, а то и не одну! Накупишь ей шелку да бархату, да всяких жемчужных пуговиц.

– Отвалил бы ты, – проворчал Саадар, но беззлобно – знал, что Череп не отстанет, репьем повиснет, попробуй стряхнуть его!

– Вернее некуда дело!

– Сам чего не берешься, коль вернее некуда?

Малто придвинул к нему бритую голову, цыкнул:

– По доброте тебе помочь хочу! Ну и за мзду, конечно. Не бойся, много не попрошу. Не ко мне это – за мелких говнюков стреляться, я люблю скрытные делишки, чтоб раз – и нет человечка, – подмигнул значительно, но глаза – серые и острые – смотрели внимательно, испытывающе.

Хитрая рожа – Череп, заинтересовал!

– И что за дельце? – Саадар сделал вид, что ему все равно.

Дело оказалось простым как яйцо. Какой-то сынок богатого лавочника повздорил с местным ниархом – да и уговорился драться на дуэли. А как прошла злость, поубавилось гонору, понял, что не сможет – и начал искать человека, который вместо него пошел бы. В Даррее, да и по Республике многие кормились с того, что убивали за таких вот незадачливых мелких купцов, богатых ремесленников – всех, кто не умел держать в руках шпагу да пистолет. Приятной такую работенку не назовешь – но когда Череп назвал цену, Саадар призадумался. Деньги были хорошие. На эти деньги, даже если вычесть Черепову долю, можно сытно жить месяца три, сапоги достать из залога, одежду прикупить. Тильда бы порадовалась… Износились с Ароном совсем.

– Я ж завязал с таким… – Саадар говорил это, а сам понимал, что согласился уже, что чем не заработок – и полегче иных.

Череп цыкнул опять зубом, мол, не жмись, плевое дело, напугаешь заносчивого богатенького сынка – и все только рады будут! Поди, обосрется от страху. Тебе его даже убивать не придется.

Договорились по справедливости – Череп вытребовал десятую часть, и после обеда пошли за задатком.

Возвращался домой Саадар уже на следующее утро – после ночного дозора – довольный: в кармане звенело серебро, а дело обещало быть легким, даже без смертоубийства.

Он насвистывал веселую песню, идя вверх по улице мимо домов с крутыми крышами – в виде шатра и двускатными, мимо садиков и подметенных порогов, на которых сидели старушки, грели кости. Свернул на широкую Морскую улицу, по которой ездить на лошадях и в каретах не дозволялось. По чистой мостовой между лавками с высокими, от земли, окнами, между подстриженными кустами и деревцами в кадках гуляли разодетые по хардийской моде в многослойные цветные платья господа. Адрийцев с их шляпами, перьями и пышными сюртуками тоже было немало. Сюда поведет он Тильду с Ароном – пусть только все сладится! Пить подогретое вино с корицей и яблоками, есть маленькие сладкие булочки, смеяться и танцевать, смотреть, как крутят огненные колеса…

Тильда –