как буря, и беда, как вихрь, принесется на вас, когда постигнет вас скорбь и теснота»[835], — авсе потому, что люди не страшатся Господа. «Вас сотрясают войны? — убедительно увещевает Киприан{727} Деметрия. — Вас преследуют нехватки и голод? Ваше здоровье погублено свирепствующими болезнями, человечество истерзано эпидемиями? — это все воздаяние за грехи ваши»[836] (Гаг<иографы>{728}, I, 9, 10; Ам. 1 <3–15>; Иер. 7 <3–34>). Господь гневается, наказывает и угрожает, поскольку, упорствуя в своем упрямстве и непослушании, люди не желают обратиться к нему. «Если земля останется бесплодной из-за отсутствия дождя, иссушенной и невозделанной, она не принесет плодов; если ваши источники иссякнут, не видать вам винограда, хлеба и масла; если воздух отравлен, людей мучают болезни, — и причиной тому их грехи»[837], которые подобно крови Авеля взывают к небесам о мщении{729}. «Наши сердца подавлены, потому что мы отягощены грехами» (Иер. 5, 15 ). «Все мы ревем, как медведи, и стонем, как голуби, и лишены здоровья за грехи наши и злоупотребления» (Ис. 59, 11, 12). Но слышать об этом и обращать на это внимание для нас непереносимо; «Вотще упрекать нас — мы не приемлем вразумления» (Иер. 2, 30); и еще — «Ты караешь их, но они не опечалились, они не пожелали исправиться и не вразумились» (там же, 5, 3). «Он наслал чуму, но они не обратились к нему (Ам. 4, 10). Ирод не мог стерпеть обличений Иоанна Крестителя[838], а Домициан — вынести слова Аполлония{730} о том, что причиной чумы в Эфесе его несправедливость, кровосмешение, разврат и тому подобное[839].

Справедливым было поэтому решение Господа наказать нашу слепоту и упрямство; это сопутствующее обстоятельство и явилось главной причиной, побудившей Его, говорю я, обрушить на нас сии бедствия, покарать нас за грехи наши и утолить тем свой гнев. Ибо закон требует либо повиновения, либо же наказания, как обстоятельно говорится во Второзаконии (28, 15): «Если же не будут они покорны Господу и выполнять Его заповеди и постановления, тогда все проклятия постигнут их. Проклят ты <будешь> в городе, и проклят ты <будешь> на поле[840]{731} и т. д. Проклят <будет> плод чрева твоего[841] и т. д. Пошлет Господь на тебя смятение и бесчестье по причине твоей порочности»[842]. И чуть ниже: «Поразит тебя Господь проказою египетскою, почечуем, коростою и чесоткою, от которых ты не возможешь исцелиться»[843]. «Поразит тебя Господь сумасшествием, слепотою и оцепенением сердца»[844]. Этому вторит апостол Павел: «Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое» (Рим. 2, 9). И еще сии наказания налагаются на нас, дабы усмирить нас, дабы укрепить и испытать наше терпение в здешней жизни, вразумить и принудить нас самим познать Господа, развить и умудрить нас. «За то народ мой пойдет в плен, потому что они ничего не ведали; за то возгорится гнев Господа на народ Его, и прострит Он руку Свою на него»[845]. Он желает нашего спасения, nostrae salutis avidus, говорит Лемний[846]{732}, и ради этой цели часто дерет нас за уши, дабы напомнить нам о наших обязанностях; «Дабы блуждающие духом познали мудрость, как говорит Исайя (29, 24) и таким образом исправились»[847]. «Я несчастен и истаиваю с юности», «око мое истомилось от горести» — так исповедуется о себе Давид (Пс. 88, 15, 9), и это вынудило его обратиться к Господу. Великий Александр, достигнув вершины своего могущества, обожествляемый компанией своих прихлебателей и провозглашаемый богом, увидя, как кровоточит одна из его ран, вспомнил, что он всего лишь человек, и смирил свою гордость{733}. In morbo recollegit se animus, как справедливо заметил Плиний[848], то есть «во время болезни разум задумывается о себе, здраво исследует себя и испытывает отвращение к своим прежним путям», притом в такой мере, что, как он заключает своему другу Марию{734}, «если бы мы могли продолжать в том же духе, будучи здоровы, или выполнить хотя бы часть того, что обещали сделать во время болезни, то наступил бы период, заполненный одними философскими раздумьями»[849]. «Посему, тот, кто мудр, примет это во внимание, как поступил Давид» (Пс. 107, последний стих), и какая бы ему ни выпала судьба; извлечет из этого пользу. Если его снедает печаль, нужда, болезнь или любая другая напасть, ему следует серьезно поразмыслить с самим собой, чем он навлек на себя ту или иную беду, тот или иной неисцелимый недуг; возможно, что это сделано ради его же блага, sic expedit[850]{735} (то есть как это должно быть), как сказал Петр о своей дочери, заболевшей лихорадкой{736}. Телесный недуг ниспосылается человеку ради его же душевного здоровья, periisset nisi periisset [погибают духовно, если не погибают телесно{737}]; если бы он не посетил человека, тот бы совсем зачах, «ибо, кого любит Господь, того наказывает, точно так же, как отец сына своего, который ему отрада»[851]. С другой стороны, если он здоров и невредим и свободен от всякого рода слабостей,

Gratia, forma, valetudo contingat abunde

Et mundus victus, non deficiente crumena[852],

Если и славой богат, и друзьями, и добрым здоровьем.

Если в довольстве живет и всегда кошелек его полон,

пусть он посреди этого процветания все же помнит предостережение Моисея: «Берегись, чтобы ты не забыл Господа Бога твоего»[853], дабы не раздулся от спеси, но признавал Его дары и благодеяния и, как советует Агапет{738}, чем большим владел, тем более был благодарен[854] и правильно этими дарами пользовался.

Побудительные причины наших недугов столь же многообразны, как и сами недуги: звезды, небеса, стихии и все сотворенные Господом существа вооружены против грешников. Некогда они были, конечно, по своей сути благими, и то, что теперь многие из них для нас губительны, произошло не в силу их природы, но в силу нашей развращенности. Ибо вследствие падения нашего прародителя Адама они переменились, земля проклята, изменилось влияние звезд, четыре стихии, животные, птицы, растения готовы теперь вредить нам. Главные вещи, коими пользуется человек, — вода, огонь, железо, соль, еда, мед, молоко, масло, вино, одежда, благие для добродетельных, для грешников обернулись злом» (Ecclus. XXXIX,