— Это была одна из причин, по которым я продолжал резаться временами. Говорил себе, что такая чудесная девушка не заслуживает моей любви. Она и правда заслуживает только самого лучшего. Ее слезы для меня словно нож в сердце. Я не мог спокойно смотреть на то, как она из-за чего грустит, плачет и переживает. В последнее время я часто вижу ее слезы. Она стала реже улыбаться и смеяться и ищет нелепые оправдания своим слезам и депрессии. Уж не знаю, что с ней произошло, ибо она ничего не говорит. Но та девушка все время плакала при мне с тех пор как увидела, как я режу себе вены. Причем я сделал это у нее дома, в ванной комнате. Помню, как она тогда закричала от ужаса и резко побледнела. Думал, что моя подруга потеряет сознание. Но… Ей как-то удалось собраться и помочь мне обработать порезы… А потом долго спрашивала, почему я это делаю. Но я только лишь сказал ей, что занимался этим еще со старшей школы.

Питер замолкает на пару секунд и качает головой.

— Правда, есть еще кое-что, из-за чего я причинял себе вред… Однажды мы с вами поехали в тур с Лиамом, Заком, Бредом и Нейтом. Толпа тепло приняла нас, когда мы впервые вышли на сцену… Я не мог поверить, что осуществил свою мечту выступать на сцене и от души дубасить по барабанам. Это казалось прекрасном сном, из-за которого мне не хотелось просыпаться. Правда, мне пришлось проснуться… Потому что где-то за несколько дней до окончания тура, пока вы оба куда-то умотали, я заглянул в Интернет… Проверил аккаунты группы, узнал, сколько людей смотрят наши видео… И заодно решил комментарии… Узнать, что про нас пишут… Ответить на какие-то из них… — Питер тихонько стонет и с прикрытыми глазами проводит руками по своему лицу. — Черт, лучше я бы их не читал… Я зашел Twitter и начал искать записи про нашу группу… И вскоре передо мной предстала целая сотня негативных комментариев в мой адрес и адрес нашей группы. Ну это ладно — все люди поголовно не обязаны любить нас. Но я впал в уныние, когда начал читать оскорбительные комментарии про себя. Они писали, что я лишний в группе… Кто-то недоумевал, как меня могли взять в группу… Очень многие называли меня уродом, бездарностью, неудачником… Кто-то даже умудрился назвать меня жирным и заявить, что мне нужно худеть… А кто-то наоборот — посчитал, что я — дохлая вобла, и что мне наоборот нужно потолстеть. Немного полистав упоминания, я увидел много подобных оскорблений… Совершенно не замечал хорошие комментарии, в которых мне бы признавались в любви. Точнее, я намеренно не искал их. Целенаправленно искал только худшие…

Питер с грустью на лице качает головой, уставив пустой, полусухой взгляд в одной точке.

— Это стало для меня настоящим ударом. Из-за которого я хотел сдохнуть. Это полностью выбило меня из колеи. Те комментарии постоянно были в моей голове постоянно, и я все время видел их перед своими глазами… Из-за этого мне было трудно играть на ударных. Однако я пытался делать все возможное, чтобы не подвести свою группу. Думал, что со временем мне станет лучше, но нет… Я все больше мечтал о том, чтобы этот чертов тур наконец-то закончился. Хотел вернуться к себе домой, закрыться там и тихо страдать. Хотя я и так стал более замкнутым и практически не разговаривал с вами и ребятами из «The Loser Syndrome…» Просто не хотел… Пока вы болтались где-то все вместе или отдыхали в свободные от концертов дней, я же показывался только на время выступления. И когда настал день последнего концерта, я выдохнул с облегчением. Ибо мне больше не пришлось объяснять, почему я не хочу ни с кем разговаривать.

Питер на мгновение прикрывает глаза и замолкает, сжав дрожащие руки в кулаки.

— Правда, дома я просидел недолго, ибо мы сразу же приступили к работе в студии, — дрожащим голосом отмечает Питер. — Думаю, вы прекрасно помните тот день, когда мы собрались у меня дома, чтобы поработать над песнями. Так вот… Когда Терренс вышел на пару минут, мы с Даниэлем остались наедине. Поначалу мы нормально разговаривали. Но в какой-то момент он снова начал подшучивать надо мной из-за того, что у меня нет девушки. Я держался и стискивал зубы, делая вид, что меня это совсем не задевает. Однако Перкинс не успокаивался и продолжал, как ему казалось, шутить. И в итоге я не выдержал и психанул. Я не смог сдержать своих эмоций и начал орать на него. Оскорблять его и обвинять в, черт знает, чем, и высказал все, что думал о нем. Со злости проклинал его и желал, чтобы его жизнь пошла под откос…

Питер качает головой, замолчав на пару секунд.

— Долго орал… До тех пор, пока Дэн не начал отвечать тем же. Но это еще ничего… Моей последней каплей стали его насмешки надо мной и заявление о том, что у меня не складываются отношения с девушками, потому что я ужасен в постели и не умею нормально их удовлетворять. Ну я и залупил ему сильную пощечину. Правда, пожалел в следующую секунду, так как получил ответную и услышал, что я больной. Что мне нужно лечиться. После этого я набросился на Перкинса с кулаками и начал бить его. Возможно, что Терренс и заметил бы это, но я вовремя понял, что нельзя было позволять ситуации становиться еще хуже. Я ушел в ванную комнату, чтобы немного успокоиться. И… В тот день я снова порезал запястья. Но не слишком глубоко, а поверхностно. Однако мне не стало легче. Я продолжал чувствовать себя просто отвратительно и все больше понимал, что хочу умереть. Самовредительство уже вошло в привычку. Как бы мне ни хотелось избавиться от соблазна резаться, у меня ничего не получалось. Это что-то вроде наркотика: поначалу кажется, что тебе хорошо, но потом это чувство проходит. Ты употребляешь эту дрянь, потому что нуждаешься в этом. У тебя будет страшная ломка, если твой организм не получит дозу кокаина или героина. И с каждым разом будет требоваться все больше.

Ставшие к этому моменту еще более бледные и ошарашенные Терренс и Даниэль находятся в таком сильном потрясении, что даже при всем желании что-то сказать, они не могут это сделать. Единственное, что парни могут делать, — это смотреть на Питера ошалевшими, широко распахнутыми глазами и винить себя в бедах, что с